написано 09-05-2008 22:31            

Поэт считал, что пусть война давно закончилась, но в памяти народа должна остаться вечная память о погибших в боях за Отечество:

«Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы
Все судьбы в единую слиты.

У братских могил нет заплаканных вдов,
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче?..»

Песни Владимира Высоцкого о войне – это, прежде всего, песни очень настоящих людей, людей из плоти и крови, сильных, усталых, мужественных, злых и добрых одновременно. Такие люди не подведут. И опять таки, это возможность для актера примерить и сыграть новые роли, побывать на месте того человека из тех времен и окунуться в события тех лет. Высоцкому это удалось.

«Почему все не так?
Вроде все как всегда:
То же небо опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.
Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал, он с восходом вставал,
А вчера не вернулся из боя.
То, что пусто теперь, - не про то разговор,
Вдруг заметил я: нас было двое...
Для меня словно ветром задуло костер,
Когда он не вернулся из боя.
Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло для обоих...
Все теперь одному, только кажется мне,
Это я не вернулся из боя.»

написано 10-05-2008 23:01            

Так вспоминал товарища и партнера по сцене замечательный актер Леонид Филатов...

вопрос: Леонид Алексеевич, расскажите, пожалуйста, о своей первой встрече с Высоцким, о первых впечатлениях.

ответ: Если быть абсолютно правдивым, а не задним числом подмалевывать ситуацию, то у меня такого "ах!" не было. Как и у очень многих людей не было "ах!" при первой встрече с Володей. Скорее, разочарование: невзрачный, невысокий, и нельзя сказать, что ошеломляющий артист... Нужны были годы наблюдений, как работает Владимир, и даже не то, как он работает, а эта странная магия рифмованной речи... Она далека была от той органики, которую нам внушили в театральном институте: вопрос — ответ. Вроде бы автономное существование на сцене, как бы без партнеров, хотя на самом деле он был очень хорошим партнером... Тогда я не пускал в голову одной вещи — что это уникальный организм. Именно целостный организм, потому что он содержал в себе мощ-ного поэта... Человека, который знает по себе, что такое просидеть над листом целую ночь. Он настолько уважал слово, что не мог проборматывать. Поэтому у Володи такие замечательные записи — качество пленки ужасное, а слова округлые, точные, внятные, ясные, договоренные до конца. Или — "Место встречи изменить нель-зя". Он проговаривает очень внятно и быстро огромную фразу, и вдруг какой-то удар! Когда он кричит: "Шарапов!" И в этом невероятная мощь, это продукт Высоцкого — орато-ра и поэта. Разработанная глотка, разработанные губы... Не случайно он был таким замечательным характерным артистом — об этом мало кто знает... Как он показывал разные типы, национальные говоры всевоз-можные! У него была просто бездонная шкатулка образов, которые он нигде практически не сыграл. Только в песнях.

В последние годы, лет пять-шесть, мы были уже в хорошем таком товариществе. Не скажу — дружили, потому что друзья у него были более близкие, но в товариществе замечательном, которым я горжусь...

в: И как складывались ваши личные отношения?

о: Ну, например, в самом начале был такой случай. Мы только-только начали играть "Гамлета"... Однажды Володя выходит со сцены, весь в поту, и я ему говорю: "Володя, еще только первый акт. Ты сейчас так расходуешь себя, как же ты будешь играть даль-ше? Нельзя же так..." Он повернулся, внимательно посмотрел — очень жестко, такой уставший, мокрый. И сказал что-то типа: "Не будь дураком", не объясняя ничего. Я, не очень вникнув в существо дела, тут же обиделся, говорю: "Хорошо, ладно". И, обиженный, ушел к себе в гримерную. Казалось бы, что такое — щенок подошел с какими-то фамильярными советами, которые неизвестно как он воспринял. Наплевать, он же правильно ответил, — резковато, но правильно. В антракте он пришел в гримерную, долго слонялся, не знал, как пристроиться. Я сидел, что-то читал. Вдруг он подсел так тихонечко и говорит: "Ленечка, ты не обижайся, ладно? Мы оба были неправы... Ты тоже как дурачок со своими советами... Ты же видишь, как трудно идет спектакль, я нездоров..." И это было так сердечно и так прекрасно, что против этого никто бы не устоял, да тем более с Вовиной замечательной улыбкой, такой внезапной...

В первые годы близки мы не были, да я ему был просто неинтересен, я думаю. Ведь только тогда узнаешь человека, когда он что-то делает в искусстве. Когда он чуть-чуть как-то проявляет себя, тогда он становится забавен и интересен. В 1975-м он впервые почитал мои пародии, и в этом же году в Ленинграде на гастролях был вечер нашего театра в ленинградс-ком ВТО. Он меня вытащил, выкинул на сцену с этими пародиями. Я говорю: "Да я не могу, я не привык еще... Я могу так, в застолье... Вдруг это будет не смешно...". Владимир взял и просто объявил. И когда я прочитал и был настоящий успех, и были аплодисменты, он говорит: "Ну вот, понял, что я тебе говорил? Слушай меня всегда, Володя тебе никогда плохого не пожелает".

Володя был очень добрый человек. У меня много с ним связано хорошего, потому что он меня просто спасал неоднократно. Практически вылечил, когда у меня была страшная болезнь — лимфаденит. И когда мне понадобилось срочно лечь в больницу по другому поводу, к хорошим врачам, он меня уложил и сам весь процесс кури-ровал, и приезжал, и спрашивал: "Как?". Его похороны просто меня разрушили. И не только меня, многих людей... Я болел, наверное, полгода — болел физически, внутренне. Я работал, что-то делал, но хорошо у меня ничего не получалось. Просто как будто из меня вытащили какой-то блок.

Он был трогателен во всем. Вдруг просит нескольких артистов остаться: "Ребята, помогите, западные немцы снимают кусок из "Гамлета" — телевизионщики, киношники... Помогите". Остались после спектакля — норма, абсолютная норма, о чем речь! Но закончилась съемка, Володя припер какие-то книжки, которых не достать, — заранее побеспокоился, в "Березке" купил... "Тебе — вот это, тебе — вот это... Спасибо огромное, ребята..." Как будто мы что-то выдающееся сделали... Так он оценивал. При том, что бывал жесток и даже беспощаден к людям, которых не любил, которых считал, в общем, нека-чественными, и высказывался очень резко.

в: Вы ездили вместе, выступали в одной программе. Что было интересного в этих поездках?

о: Я ездил вспомогательно, и любой из нас ездил вспомогательно, потому что наши репутации с Володиной были несравнимы. Без любого из нас актерская бригада могла состояться, если был Высоцкий. Кроме него, все остальные взаимозаменяемы. И, конечно, его жизнь была чудовищно сложна, это я много раз наблюдал сам. При всей абсолютной славе, при том, что, как принято говорить, народ его любил. Любил его, и язвил его, и истязал его чудовищно, потому что от любви до ненависти один шаг. Казалось, что он вечный. Поэтому и записки были всякого рода, и атаки после концертов... "А почему вы поете всякие уголовные песни?" — "Да ничего я не пою, это были стилизации". Иногда шутя говорил: "Знаете что? В России от сумы да от тюрьмы не зарекайся..."

в: А на сцене в каких спектаклях вы встречались?

о: В "Пугачеве", в "Гамлете", в "Десяти днях...", в "Павших и живых", "В поисках жанра", во всякого рода концертах. "В поисках жанра" — тоже концертная форма.

в: Традиционный вопрос: менялся ли Высоцкий в роли Гамлета?

о: Менялся, и очень сильно. Поначалу он этой роли боялся. На столько боялся, на сколько ее хотел и на сколько потом ею дорожил. Это единственный спектакль, который он не отдавал никому. Очень ревниво относился, если кто-то репетировал... Периодически Володя заболевал или что-то такое, Любимов говорил: "Все — вводится новый артист! Надо проучить, хватит, я долго терпел!" Но, конечно, это была мера воспитания, потому что он Володю обожал и без него спектакля не представлял. Мистически совпало: упадок театра со смертью Владимира. Как-то сам Любимов потерял интерес к жизни и к работе. Очень во многом стал разочаровываться.

А что касается "Гамлета", то Володя играл его в любом состоянии. И были великие спектакли, когда он сильно болел, — у него почти инфаркт был... Прилетел из-за границы в Варшаву и играл Гамлета, вот тогда стало понятно... Осталась только его энергетика, но она выражалась не в Володином рычащем голосе, не в какой-то внешней энергии, а в глазах и в быстром проговаривании, почти шепотом... Конечно, это и от болезни, но за этим была усталость и мудрость прожитой жизни. И как страшно, что великие прозрения начинаются перед самым концом...

в: Его последний спектакль вы помните?

о: Помню... Мы за кулисами готовились к выходу вдвоем. Я говорю: "Как, Вовочка?" — "Ой, плохо, ой, плохо... Ой, не могу..." Все давалось ему с трудом — жест, слово, пройти, дойти, но он играл... Таких энергетических ресурсов и запасов был человек. А между тем, сердце уже, видимо, было ни к черту совершенно. Но мы как-то не сомневались, что все будет в порядке — всегда вокруг него врачи...

в: Известно, что Высоцкий советовался с вами по творческим вопросам.

о: Наверняка он советовался с кучей разных людей. У нас были разговоры, касающиеся стихотворчества. Он достаточно уважительно к моим опытам письменным относился. И понимал, что я оценю ту строчку, которую он придумал.

В Тбилиси мы разговаривали незадолго до его смерти. Он говорит: "Ну а что петь?" — перед очередным концертом советуясь с Валерой Золотухиным и со мной. Я отвечаю: "Мне нравятся все твои сатирические, смешные песни, масочные, социальные. А стилизации я бы пел во вто-рую очередь" — "Что именно?" — "Ну, вот "Кони привередливые"... Я ведь с ним — как живой с живым, с товарищем, с современником... А он так простодушно говорит: "Мне хочется иногда спеть такое..."

— "Да, конечно, но в этом есть, как мне кажется, какой-то вычур". Но прошло менее года, Володи не стало, и когда была запущена на улице на полную мощь: "Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее...", я, в ту пору уже поживший человек, вдруг понял, что поэт, если он обладает еще свойствами пророка, случайного ничего не делает. Мы начинаем обсуждать художественные свойства, а это кусок его жизни, и тела, и души...

написано 11-05-2008 14:31            

Всю жизнь Высоцкий доказывал свою актерскую самобытность.

– В одном из интервью Владимир Конкин, исполнитель роли Шарапова, сказал, что если Высоцкий замечал, что кто-то играет лучше него, то старался обязательно переиграть партнера. Это так?

– Володя вообще не любил проигрывать, он был очень азартный человек, и это видно по всему, что он делал. Но в его стремлении «быть лучше» нет никаких амбиций. Он в большинстве случаев относился к этому со здоровой иронией и понимал, что есть поэты и актеры более талантливые, чем он. Он умел сказать партнеру по сцене какой-нибудь комплимент и выразить свою симпатию, если ему что-то нравилось. Интересно, что Володя вполне адекватно воспринимал, если кто-то говорил: «Мне не нравятся слова этой песни»… Он считал это абсолютно нормальным. Но если критическое высказывание касалось его актерской работы – это была катастрофа. Я думаю, такая реакция была спровоцирована тем, что еще в начале пути, когда он заканчивал институт, его не оценили как талантливого, своеобразного актера и всю оставшуюся жизнь он доказывал свое право быть отличным от других, быть своеобразным.

Я помню, он потрясающе играл Хлопушу в «Пугачеве», очень хорошо играл какие-то характерные, очень жесткие вещи: всегда очень точно формулировал внутренние задачи роли и очень точно это отыгрывал. Кстати, он очень любил поклоны…

Как свежи были розы
– Принято считать, что лучшей театральной ролью Высоцкого был Гамлет, его даже хоронили в костюме Гамлета. Может быть, вы думаете иначе и у него были более удачные актерские работы на сцене?

– Володя очень хорошо играл Свидригайлова. Гамлет – это не совсем его роль. Но именно она запомнилось большей части интеллигенции, критикам… Высоцкий играл Гамлета очень жестко. Это не был сомневающийся, чувствительный Гамлет, что для многих казалось творческим откровением. Так оно и было, и наблюдать за Высоцким в роли датского принца было интересно. Но то, что он играл, далеко от Шекспира, как мне кажется.

– Очень много говорилось о неком социальном протесте, который Высоцкий привнес в трактовку этой роли, о вызове системе… А было ли в Гамлете Высоцкого что-то еще, что, возможно, осталось незамеченным критиками?

– Для Высоцкого было очень важно показать, что Гамлет – дикий человек, который ест мясо с ножа. Это было интересно. Я помню, кто-то из рецензентов написал: «…это не Гамлет, который думает «быть или не быть», это Гамлет, который думает «убивать или не убивать»… И я действительно не согласен, что это его лучшая роль. Он прекрасно играл Лопахина. Тонко и менее экстравагантно, чем Гамлета. Но это была выдающаяся работа, так же как и Хлопуша... Володя в этих ролях был очень живой, очень легкий. Еще, он прекрасно играл Керенского, эдак куражно! Но люди предпочитают что-то более яркое, впечатляющее…

Если вспомнить о кино – лучшие его работы были у тех режиссеров, которые его чувствовали. Кира Муратова его очень хорошо чувствовала… Но Володя – и это парадокс любви аудитории ко всему более яркому и «второсортному» – запомнился людям в роли Жеглова. «Место встречи изменить нельзя» – очень хороший сериал, но разве можно назвать образ Глеба Жеглова по-настоящему серьезной актерской работой? У Володи были более значительные и интересные работы.

– Пишут, что Высоцкий был очень жаден до ролей…

– Да. Он вообще хотел играть, очень хотел. Всегда ревниво относился к распределению ролей и мог все что угодно сделать, чтобы отнять у другого актера роль.

– А вам легко было существовать с ним на сцене?

– Я с Володей играл только один спектакль. «Гамлет». Играть с ним было легко, потому что он был умным человеком, умным актером. Слушал партнеров, не играл сам для себя. У него было нереальное обаяние. С ним было интересно. А вот когда я получил приз за роль Розенкранца, он очень огорчился, что наградили не его. Кто такой Розенкранц? Это же не Гамлет?! Володя меня очень ревновал…

Недавно я слышал его песни по радио. И подумал: все-таки каким же он кажется честным и наивным сегодня, на фоне современной эстрадной песни с ее словесной глупостью. Но публика, к сожалению, изнемогает от желания съесть очередную порцию пошлятины, а песни Володи так далеки от пошлости… У него есть просто изумительные песни, очень страшные… он умел концентрироваться и лепить потрясающие, мощные образы. Жаль, что сейчас эти образы мало кому нужны. Время, в которое мы живем, не отличается изысканным вкусом.

Вообще Володя – действительно необычный талант, и чем дальше он отходит от всех нас, чем длиннее временной «коридор», разделяющий его эпоху, то время и наше, тем ближе он мне.

– Сейчас постоянно проводятся какие-то мероприятия в честь Высоцкого, где-то устанавливают очередной памятник ему. Как вы относитесь к такому «казенному» проявлению любви?

– Это как раз то, что Володя ненавидел! И самое неприятное, что среди «главных героев» на этих торжественных «поминках» – те, кого он на пушечный выстрел к себе не подпускал; эти люди были от Володи неимоверно далеко, хотя они уверяют, что являются его ближайшими друзьями, что пили с ним. История – я обобщаю, – как правило, делается вот такими людьми. Они придумывают что-то, лгут бесконечно, и им даже самим кажется, что все было так, а не иначе. Ничего подлее, чем вся эта «катавасия» с вечерами, посвященными памяти Высоцкого, когда его песни поют артисты эстрады, не может быть. Наверное, его детям это нужно, но я лично ни разу не пришел на такой вечер. Мне там делать нечего, мне это неинтересно и вообще… это ужасно. Володя бы просто порвал всех на сцене. Если бы он это увидел, совершенно точно.

– Как Высоцкий относился к своей бешеной популярности? Не боялся славы?

– Конечно, боялся, и что-то его смущало в этой славе. Но он хотел ее… Причем когда он играл в театре, она была ему необходима гораздо в большей степени, чем когда он пел. Он спокойно перенес бы любую критику на свои стихи, на свои песни, но не на свои роли. Вот это интересно и абсолютно загадочно для меня.

– Говорят, что Высоцкий был склонен к депрессиям, что это был человек трагического мироощущения. Это правда?

- На мой взгляд – нет. Это была скорее театральная маска: неимоверный трагизм, даже надрыв. Внутри Высоцкого кипела дикая страсть, у него было очень сильное ощущение несвободы. И на сцене, да и в жизни, в нем просыпались какие-то удивительные силы! Депрессий у него не было. Когда он пил, конечно, впадал в состояние мрачное, тяжелое. Но когда выходил из запоя – был человеком куражным и мажорным. И вообще, он ненавидел умные бесконечные бардовские песни, терпеть не мог посиделки у костра...

написано 11-05-2008 20:39            

Человек-эпоха, он ушел вместе со своим временем. Казалось бы, песни Высоцкого, отражающие реалии застойного Союза, должны были быть понятны и близки только его современникам. Однако и в ХХI веке его творчество ничуть не меньше цепляет за живое.
- Я путешествую не в одиночку, со мной всегда песни Высоцкого. Я их слушал, проходя мыс Горн на яхте, в горах и на пути к полюсу. Эта награда самая ценная для меня. Считаю, что его песня "Мореплаватель-одиночка" написана про меня, - говорит знаменитый русский путешественник Федор Конюхов, обладатель премии памяти Владимира Высоцкого "Своя колея".
Преодолевать жизненные трудности творчество Высоцкого помогает и гроссмейстеру из Донецка Евгению Мирошниченко. В интервью "Донбассу" 11 декабря 2007 года он рассказал, что за десять минут до ответственной партии всегда слушает Высоцкого, особенно "К вершине". Три недели спустя Мирошниченко блестяще доказал эффективность такой стимуляции, выиграв Кубок "Донбасса".
Для артистов обращение к песням Высоцкого - это своего рода экзамен на искренность и профессионализм, подвергнуть себя которому решаются не многие. Перепоешь Высоцкого и облажаешься - позор на всю жизнь. Зато если получится хорошо - честь тебе, хвала и всеобщее признание. Самым смелым оказался Григорий Лепс, который записал целый альбом "Парус" из песен Высоцкого. Слушатели признали его одной из самых удачных перепевок великого барда. А Юрий Шевчук по мотивам "Моей цыганской" написал "Цыганочку" (которую включил в свой альбом 2007 года "Прекрасная любовь").
"Нам Высоцкий как-то спел про кабаки да храмы. Жаль, увидеть не успел нынешнего срама..." - поет рокер, известный своей огромной избирательностью и в людях, и в искусстве.
А в последние недели песня Высоцкого "Лирическая" ("Здесь лапы у елей дрожат на весу...") попала на верхушки хит-парадов. Всему виной - Диана Арбенина и Евгений Дятлов, исполнившие ее на шоу "Две звезды". Едва допев до конца, Арбенина не смогла сдержать эмоций и расплакалась прямо на сцене.
Всё это вселяет надежду на то, что "нынешний срам" еще не окончательно нас испортил, если мы не разучились плакать от песен Высоцкого и готовы ради него подвинуть в хит-парадах даже самых раскрученных поп-исполнителей.

Владимир Семенович три раза побывал в Донецкой области и дал более шестидесяти сольных концертов. Никакой другой город бывшего Союза, кроме Москвы и Петербурга, не может похвастать таким количеством встреч с ним.
Первый приезд датируется августом 1970 года, когда Высоцкий вместе с другом - переводчиком Давидом Карапетяном - приехали в Донецк по приглашению некоего молодого человека, который представился сотрудником студии звукозаписи. Он в Москве разыскал барда и предложил сделать его "левую" запись, пообещав огромные по тем временам деньги.

После этого путешествия Высоцкий еще дважды посетил Донецкую область - в 1973 и 1977 годах. Оба раза он выступал не только в шахтерской столице, но и в Горловке, Макеевке, Дзержинске, Константиновке. Вот бы современным "звездам" да подобную демократичность!
Эти гастроли чуть не стоили должности их инициатору - директору донецкой филармонии Ивану Бадаянцу. Когда по городу уже были расклеены афиши, его пригласили в обком КПСС и предупредили: малейшая вольность - и не сносить тебе головы. Конечно, после такого разговора Бадаянц сильно заволновался. Но Высоцкий, узнав, в чем дело, успокоил его:
- Ты, Иван Петрович, больше меня переживаешь. Не волнуйся, всё будет в порядке.
Концерты действительно прошли гладко, и со следующим приездом барда в 1977 году проблем уже не возникло. На этот раз всё проходило с гораздо большим размахом - Высоцкому позволили дать несколько концертов в громадном зале Дворца спорта "Дружба". Однако такой пафос его не слишком порадовал. "Я ведь вижу, что за публичка в зале. А мне хочется выступать перед простым народом, чтобы вдохнуть людям веру в себя, и кричать, что мы еще по-человечески не живем: "Люди, берегите в себе доброту. Не верьте обещаниям политиканов о грядущем рае. Берегите свои души и берегите нашу землю, не замусоривайте ее, не будьте подонками перед потомками..." - сказал он тогда корреспонденту донецкой радиостанции "Романтик".

написано 13-05-2008 12:26            

Хорошо это или нет, специально ли занесли все это в Советское общество или нет, я не знаю. Но так было.

Художественные фильмы тех лет с участием В.С. Высоцкого мы с удовольствием смотрим и сегодня. В. С. Высоцкий - актер, поэт, личность многогранная, наверняка сложная, с нелегким характером, видящая мир глазами актера, поэта. В его творчестве многообразие тем: от уркоганско-дворовых до политических, от рабоче-бытовых до любовной лирики, от комедийных до военно-патриотических. Особенно военных.

В СССР - развитой социализм, один шаг до коммунизма, все прекрасно. В фильмах про войну - удаль славной Советской Армии, мудрость, лихость красных командиров, что не песня, то - марш.

И вдруг война в песнях В. Высоцкого с позиции простого солдата. Война - невосполнимые потери, война - тяжелый, необходимый, героический труд. И все это о солдате, не о маршале, политруке, генерале, о простом солдате и даже о бывшем зеке.

Мой дед, Куркин Владимир Иванович, был осужден в 1939 г. по 58 статье, начал войну в штрафных батальонах, был ранен, заслужил орден Красной Звезды, брал Кенигсберг. И я не помню, чтобы он когда-либо роптал на нашу Советскую Родину. Не любил он при жизни рассказывать о себе, не словоохотлив был.

Вот о таких простых русских мужиках писал В. Высоцкий, таких и славил, таких и прославлял. Учил и наше поколение ценить настоящую дружбу, настоящую мужскую работу, давал понятие чести, героизма, присущего тем, кто прошел войну, лагеря или остался навеки на полях сражений, или на лесоповалах и в шахтах, не потеряв человеческого достоинства.

А "избивал" в своих стихах В.С. Высоцкий труса, мерзавца, подхалима, приспособленца.
У Высоцкого много стихов, не положенных на музыку, не ставших песнями. Очень часто он пишет от первого лица. Это и различные животные, и люди разных профессий, даже механизмы и машины.

..."Я Як - истребитель, мотор мой звенит, небо - моя обитель"...

Думаю, нет ничего удивительного, если Высоцкий пишет о событиях с позиции капитана корабля, шахтера или того же еврея. Или видит негативные стороны жизни. "В дом заходишь, как все равно в кабак". Ведь это имело место в жизни тогда, имеет и сейчас.
Ошибался ли Высоцкий? Да, наверное. Как ошибается любой человек, который занимается творчеством не из корыстных целей. Но разве можно сравнить В.С. Высоцкого с Рубашкиным, А. Новиковым, братьями Жемчужными,Северным, Шуфутинским, наконец!

В. КУРКИН

написано 13-05-2008 23:28            

Из воспоминаний о Владимире Высоцком

В 1980 году мне посчастливилось попасть на уникальный концерт Высоцкого: по содержанию, по месту действия, но особенно по времени. Дело в том, что он состоялся 25 января, в день рождения Высоцкого, в поселке Менделеево — это такой район г. Зеленограда, где находится Институт метрологии. Там хранится «эталон времени». Владимир Высоцкий очень любил это место, любил этот институт, и его как-то очень согревало, радовало, притягивало место, где хранилось Время.

Дворец культуры назывался — Дом метролога. И здесь я вел «устный журнал», в котором участвовали многие знаменитости. Пожалуй, единственный, кто не выступал в этом «устном журнале», был Владимир Семенович Высоцкий. Понятно почему. Он был «мегазвездой», более того, отрицательно относился ко всяким возможностям с кем-то выступать. Хотя сам иногда приглашал в свой концерт Валерия Золотухина. Поэтому мысли о том, чтобы как-то пригласить Высоцкого и что-то совместное сделать, у меня даже и не было. А когда я узнал, что Владимир Высоцкий собирается давать концерт в Доме метролога в свой день рождения и даже будет два концерта — он очень благоволил к этому институту и делал такой жест, — я решил ехать на этот концерт. Помеха была только одна — жуткий январский холод. Зима високосного 1980 года была очень суровой. И с утра 25 января температура опустилась ниже 30 градусов.

Каково же было мое разочарование, когда я, приехав на место концерта, узнал, что этот жуткий мороз сделал свое подлое дело, — лопнули трубы в городе и, в частности, в Доме метролога отопление было выключено. Это означало, что обогреть такой зал было невозможно.

Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что Высоцкий концерт решил не отменять. В знак уважения к людям и понимая, что в свой день рождения он должен совершить некий поступок. Конечно, он не знал, что это был его последний день рождения и он тем самым выполняет какое-то всевышнее пожелание, или какая-то всевышняя воля его толкает на это.

Зал был набит битком. Все сидели в одежде. Однако такое скопление людей привело к тому, что температура в зале была более высокой, чем на улице, но все равно клубы пара от выдоха зрителей были похожи на маленькие вулканические извержения.

Что же касается Высоцкого, то, как сейчас помню, он вышел в белой шелковой рубашке с гитарой наперевес и, поклонившись, объявил: «Поэт Владимир Высоцкий — я буду петь для вас без перерыва и без ответов на вопросы, поскольку температура в зале к этому не располагает». И это было уникальное выступление, потому что Высоцкий ничего не говорил, не отвечал ни на какие вопросы и пел подряд полтора часа без перерыва свои песни.

В зале была мертвая тишина. Температура поднялась за время концерта до такой, что уже никакого пара не было. Высоцкий пел и был в ударе. Закончив концерт глубоким поклоном, он удалился в гримерную. Поскольку я был рядом, увидел совершенно мокрую рубашку на нем. Видимо, та энергетика, которую выдавал организм Высоцкого, не только преодолевала этот холод, но и разогревала пространство вокруг так, что он весь взмок.

Маленькая гримерка была нагрета с помощью электрокаминов, и там было довольно сносно по температуре. Ему предложили чай с бутербродами. Я был уверен, что второго концерта не будет. Какой же может быть концерт в такой ситуации? Тем не менее мне сказали, что Высоцкий намерен не отменять второй концерт и будет петь для публики.

Между концертами было от силы часа полтора. Публика выходила, и тут же зал начинал заполняться новыми зрителями, которые знали, что Высоцкий не обманет их ожиданий. Это была, без сомнения, его публика. В это время он мог немножко передохнуть, попить чаю. Меня удивило, что с Владимиром Семеновичем никто не приехал, поэтому мы пили чай вдвоем. Так я оказался за одним столом с Владимиром Высоцким. Более удобного случая поговорить с любимым автором у меня могло не быть. Я мог обсудить с ним все. И, естественно, у меня мелькнула мысль: договориться с ним поездить по линии Общества книголюбов. Что же случилось?! Почему я не смог вымолвить ни слова на протяжении всего совместного чаепития?

Точно ответить на этот вопрос я до сих пор не могу. Мы сидели напротив друг друга. Я видел, что Высоцкий крайне устал. И говорить со мной из вежливости ему было бы трудно. Его глаза излучали такое тепло и такое совестливое участие, что когда мне хотелось что-то сказать, я просто терял дар речи. Я смотрел на него, и мне казалось, что на меня смотрит моя Совесть. И ОНА мне подсказывала, что я должен молчать.

Я не остался на второй концерт. Во-первых, я не мог видеть это самоистязание. Во-вторых, понимал, что поговорить с ним уже не смогу — момент упущен. Я очень злился на самого себя, на свою робость и сразу же уехал домой.

Как прошел второй концерт, я не знаю. Знаю только, что Высоцкий его выдержал. Остался до конца верен себе.

Валерий Краснопольский

написано 15-05-2008 12:21            

Несколько месяцев назад в одном из небольших московских магазинчиков, торгующих подержанными виниловыми пластинками, мне попался вышедший в середине 70-х годов прошлого века во Франции "сингл" - так называли в те времена маленькие пластинки на 45 оборотов в минуту, на каждой стороне которых была записана всего одна песня. Этот "сингл" содержал две песни из французского телефильма "Les charmes de l'ete" ("Прелести лета" - перевел я для себя, добравшись до словаря) в исполнении Марины Влади. Привлекло же меня то, что авторами одной из песен, которая на пластинке называется "Voskhod", значились V. Visotski и J. Loussier.

Я многие годы занимаюсь творчеством Владимира Высоцкого, одиннадцать лет проработал в его музее, но никогда не слышал, чтобы Марина Влади исполняла какую-либо песню своего мужа во французском фильме. К тому же если пела она по-французски, то получается, что Высоцкий - автор не слов, а музыки для песни! О подобном случае до сих пор известно не было...

Однако, когда я поставил пластинку на проигрыватель, все, с одной стороны, прояснилось, с другой - еще больше запуталось. Марина пела во французском фильме по-русски. Я готов был поклясться, что ни в одном сборнике или собрании сочинений поэта этой песни я не встречал. Итак, неизвестная песня Высоцкого? Тем более что поэтический строй, что называется, "не выбивается" из стиля его письма...

С просьбой подтвердить или опровергнуть мои мысли я обратился к одному из наиболее авторитетных текстологов Высоцкого Сергею Жильцову. Он подтвердил, что эта песня исследователям неизвестна, но согласился с тем, что, с точки зрения текстологии, авторство Высоцкого весьма вероятно. Однако он подтвердил и другую мою мысль - необходимо постараться найти более явное подтверждение авторства Высоцкого - и посоветовал обратиться к Марине Влади. К счастью, такая возможность у меня имелась: один из моих хороших знакомых, часто бывающий в Париже, имеет общих с нею друзей. Он с энтузиазмом согласился мне помочь.

Однако здесь нас ждало разочарование. Нет, Марина Владимировна не опровергла авторства Высоцкого. К сожалению, по ее словам, спустя столько лет она просто не помнила ни этого фильма, ни песен, что в нем пела...

Мне удалось найти сведения о фильме. Он вышел на экран в 1975 году, роль Марины Влади - Полин, дамы в белом, - главная в фильме, состоящем из пяти эпизодов и идущем 52 минуты. Интересно, что это фактически был первый ее серьезный опыт на телевидении, и очень странно, что он не оставил никакого следа в памяти.

Тем не менее, несмотря на "амнезию", поразившую кинозвезду, остается другой путь для установления истины: поиски в архивах французского телевидения. Нельзя также исключить, что когда-нибудь в архивах Марины Влади в Париже найдется черновик стихотворения - вероятнее всего, оно было написано именно там. Однако оба эти пути для меня сейчас недоступны. И я решил сделать текст достоянием общественности в надежде, что кто-то сможет взять на себя эти поиски и найти нужные доказательства. Предварительно же хочу высказать свои соображения в поддержку авторства Высоцкого.

Помимо очевидного факта, что вероятность совпадения имени и фамилии исключена, иначе либо сам Высоцкий, либо Марина Влади когда-нибудь упомянули бы о таком "чуде" (и уж, конечно, даже для явных недоброжелателей Высоцкого слишком невероятным показалось бы предположение, что он поставил свою подпись под чужим произведением), есть вполне логичное объяснение тому, что Высоцкий попробовал свои силы во Франции. На пластинке, с которой начались поиски, указан 1974 год выпуска, и, вероятнее всего, именно тогда песня и была написана.

Жизнь на две страны невероятно тяжела, а к этому времени, как видно из воспоминаний Марины Влади, все иллюзии относительно возможности жизни в Москве у нее исчезли после столкновений с реалиями советской действительности. Не исключено, что была предпринята попытка найти Высоцкому место во французской жизни - ведь в то время он был практически неизвестен французам ни как поэт, ни как актер. Впрочем, если это так и было, видимо, попытка оказалась не слишком удачной. И если то, что Высоцкий никогда не исполнял этой песни на концертах, может быть связано с неизвестными нам особенностями договора с телеканалом, то факт, что он об этом фильме никогда, насколько можно судить, вообще не упоминал, весьма показателен.

Однако и этому может быть другое объяснение: работа на французском телевидении наверняка не была санкционирована ни Союзом писателей, куда Высоцкого так и не допустили, ни "компетентными органами", и поэт мог справедливо опасаться "оргвыводов", в том числе лишения выездной визы. Согласимся, что умолчание об одном своем произведении - не самая большая плата за право видеть мир.

А теперь предоставляем читателям возможность ознакомиться с текстом этой песни:

Грустный день ночной колпак надел,
Выкрасил закат, задрожал и сгорел.
Ты усни, пока весь мир в тени,
Ночь повремени - придут другие дни.

Отдохни, на восток взгляни -
Солнечные дни там ждут.
Не скучай о прошлом дне твоем,
Пусть твоя печаль
растворяется в нем.

Не беги за догоревшим днем,
Все твои враги пусть останутся в нем.
Где закат, там трупы дней лежат -
Счастлив только тот,
кто идет на восход.

Отдохни, на восток взгляни -
Солнечные дни
там ждут.
Ты не рад, что умирают дни,
Круто поверни - не воскреснут они.

Зазвонят к утру колокола,
Вспыхнут купола,
и рассеется мгла,
Ночь умрет, и новый день взойдет.
Счастлив только тот,
кто идет на восход.

Отдохни и на восток взгляни -
Солнечные дни
там ждут.
Звездочет прекрасный день зажжет.
Счастлив только тот,
кто глядит на восход.

написано 15-05-2008 21:42            

Почему так немыслимо, неимоверно, неоглядно любили Высоцкого? Он был нашей последней общей надеждой и единой на всех бедой. Если Пушкин — наше всё , то в Высоцком всё — наше .
Что бы пел Высоцкий, если б дожил до наших дней? Смог ли бы он петь? Захотел бы? Пустые вопросы. Что называется, риторические. Чего-чего, а риторики поэт терпеть не мог. Как и фальши. И презирал халяву и халтуру. Оттого его поэтика не вписывается в прагматику наших дней. Охота на волков кончилась, и на том месте, что так недавно было полем боя, накрыта поляна, и кастрированные коты изображают светских львов. У них что ни бестолочь, то культовая, что ни бездарь, то легендарная. А вот явление Высоцкого не втиснуть в масштаб тусовки, поэтому по умолчанию оно как бы вынесено за скобки. Погибшему поэту отданы последние почести — и будет с него. Явленная пошлость памятников — рукотворных и словоблудных — отходная его славе. Так сказать, откат.

Впрочем, прежде были попытки коммерческой разработки высоцкого мифа. Индустрия сувениров, пиратские издания и контрафактные диски, гламурная иконография… Желтая пресса год за годом подкармливала нездоровое любопытство тухлыми сплетнями. Напрасно. Клеветы к поэту не липнут, а факты обывателю не по зубам. Волна популярности схлынула, оставив на кромке памяти на три короба всяческого вранья. Что кроме? Воспоминания Марины Влади, страстные и пристрастные. Книги других автров, похожие на пространный некролог. И разрозненные страницы мемуаров: дразнящая разность случайных впечатлений. Каждый мемуарист ручается за него честным словом — и всякий мельчит его на свой манер. Так слепые в индийской притче описывают слона, которого им довелось едва коснуться: на что похож загадочный зверь — на неровную колонну, на свод пещеры, на лист банана, на свисающую веревку… Что бы сказал на это сам слон?

Я хвалился косой саженью —
Нате смерьте! —
Я не знал, что подвергнусь суженью
После смерти, —
Но в обычные рамки я всажен —
На спор вбили,
А косую неровную сажень —
Распрямили.

Распрямили… расправили закрученную пружину судьбы в прямую линию биографии.

Он принадлежал к последнему поколению настоящих советских людей. Это поколение, рожденное на пике террора и прореженное войной, закаленное лишениями и отогретое оттепелью, сплоченное бедами и разобщенное свободами, закрыло своими ошибками одну эпоху и положило свои надежды в основание новой. Он один из многих — и он один такой. Сумевший сказать то, что наболело во всех. Посмевший выйти из наезженной колеи в бездорожье. Ставший образом жизни, а не образцом для подражания.

Эй вы, задние, делай как я!
Это значит — не надо за мной,
Колея эта — только моя,
Выбирайтесь своей колеей!

Полундра, полукровка, городская шпана, московская богема, горлопан и скоморох — каким чудом он вышел в пророки в своем отечестве? Кому нравится это, кому нет, но уже бесспорно, что никто, как он, не выразил дух эпохи. Как сказал о нем Андрей Вознесенский — какое время на дворе, таков мессия . В своем творчестве Высоцкий преодолел пропасть между народом и интеллигенцией, и стало ясно, что никакой пропасти не было. Все современники, пропахшие потом и изъеденные сомнениями, прожженные искрами костров и припорошенные лагерной пылью, были одним миром мазаны. А вот между реальной жизнью страны и мертвым наваждением власти обнаружилась бездна, в которую кануло время.

Современники воспринимали жизнь, личность и творчество Высоцкого как единый феномен, на глазах переходящий в миф. Поэт, певец и актер сосуществовали в нем как три человеческих измерения одного божьего дара. Он был неудержим. Он был неповторим. Он был неотразим. Вся шестая часть суши, от Питера до Магадана, резонировала шести его струнам. Он горлом брал Париж и ногой открывал Америку. Говорят, что суперзвезда Лайза Минелли, не понимая ни слова, цепенела от его харизматического хрипа. А дома уж доподлинно знали, что скандально знаменитые Rolling Stones в сравнении с Владимиром Семеновичем — шкодливые щенки рядом с матерым волчарой. Маленькая собачка до старости щенок (привет Мику Джаггеру), а волчья воля короче летней ночи…

Владимир Семенович Высоцкий умер 25 июля 1980 года в Москве. Его похороны были последней всенародной демонстрацией национального единства и первым массовым протестом против советской власти. От чего умер Высоцкий? Если не вдаваться в историю болезни, он умер оттого, что эпоха, которую он оправдывал собой, исчерпалась и кончилась, и вакансия поэта стала не нужна. Когда он втянулся в роковую игру струн и слов, он сам не знал, во что впутался. Поэт в России больше, чем поэт . Эту крылатую фразу Евгения Евтушенко можно записать как формулу: поэт +. Этот плюс — крест поэта. Владимир Высоцкий — один из тех, кто ценой жизни выкупил ценность поэзии из идеологического заклада. Так в русской сказке герой кормил своей плотью хищную птицу, на которой летел за тридевять земель. Кстати, о птицах. Образ Высоцкого ассоциируется с высотой. Не от имени только — от вектора творчества. Булат Окуджава стихотворение его памяти завершает окрыленной метафорой: Белый аист московский на белое небо взлетел, черный аист московский на черную землю спустился . Марина Влади назвала свою книгу о нем «Прерванный полет». Наверное, они оба правы, имея в виду что-то свое. Но мне почему-то наиболее точным выражением трагедии поэта кажется стихотворение Иосифа Бродского «Осенний крик ястреба». Кто слишком высоко взлетел, тот слишком далеко зашел. Восходящий поток поднимает его все выше и выше — в ионосферу, в ледяной ад птиц, где нечем дышать и не на что опереться крылом, где вместо проса — крупа далеких звезд. Отсюда возврата нет. Последний крик ястреба стократ трагичней лебединой песни.

Пронзительный, резкий крик

страшней, кошмарнее ре-диеза

алмаза, режущего стекло,

пересекает небо. И мир на миг

как бы вздрагивает от пореза.

(И. Бродский)

В этой невыносимой выси, куда поднимает свобода и возносит музыка, где исчезают условности и кончаются слова, — в этом безвоздушном пространстве надмирной истины у всех, кроме ангелов, разрывается сердце. Так умер поэт Владимир Высоцкий, вырвавшийся из силков века и оторвавшийся от земли. Мир на миг вздрогнул…

Почему так немыслимо, неимоверно, неоглядно любили Высоцкого? Он был нашей последней общей надеждой и единой на всех бедой. Если Пушкин — наше всё , то в Высоцком всё — наше . Через трещинку в его голосе в песни о родине просочилась реальная жизнь. Словно нечто присущее всем случайным образом явилось в нем — и рассыпалось на лица, и разошлось на голоса. И стало ясно: если мы, такие смешные и страшные, такие странные и разные, услышим и поймем друг друга… Забвение Высоцкого свидетельствует о разочаровании народа. Не в поэте. В себе.

Трагедию жизни и смерти Высоцкого можно представить и в других образах, рожденных его стихами. Он умер своей смертью — той, на встречу с которой он рвался как проклятый всем образом жизни, простроченной роком. ( Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю !). Он умер сам, а почему-то осталось такое ощущение, что его пристрелили. Как волка с вертолета. Вслед за матерым вожаком, вызвавшим огонь на себя, мы вырвались за красные флажки… в нас стрелять не стали. И мы поняли, что никакие мы не волки, а просто озверевшие от собачьей жизни псы, и жить на воле не умеем. Там, где брезжила ясность, воцарилась серость. В которой всё подлым образом смешалось — правда и кривда, цены и ценности, палачи и жертвы, сыщики и воры, люди и звери, кони и птицы… Злоба дня прошла, и что осталось? Постылая свобода и постыдная память, да еще отдается болью в душе хриплое эхо зря потраченной эпохи:

Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги все не так,
А в конце — подавно.
И ни церковь, ни кабак —
Ничего не свято!
Нет, ребята, все не так!
Все не так, ребята…

Единственное, что утешает душу, так эта безутешность. Пока мы понимаем, что все у нас не так, как надо, есть надежда, что дух из нас не вышел. Мятежный дух, которым был одержим Высоцкий. Значит, в наших жилах еще не выдохлась в злобность неукротимая благородная ярость и не скисла в тоску бесшабашная веселая злость — та русскость, с которой никому в мире не совладать.

Владимир Ермаков

написано 17-05-2008 12:07            

Б.В.: Но мне, наверное, больше везет, потому что я его очень много пою. Я практически не слушаю Высоцкого, я его пою и читаю; и реакция очень позитивная, реакция узнавания: да, есть Тарковский, Пушкин, Высоцкий. Я, конечно, допускаю, что общаюсь с определенной прослойкой людей, которые попадают ко мне через какие-то фильтры. Когда подаешь материал, то он «попадает», его слышат, хотя иногда бывает, что спрашивают: «Кто это? А что это?».
А.М.: Вопрос, который меня сейчас больше всего занимает – это сформулировать «что такое Высоцкий?».

Б.В.: Высоцкий - несомненно, великое поэтическое и мистическое явление. Я бы его определил как человека, который поет непосредственно и пишет из русской души.
А.М.: Ты сказал, что читаешь. Насколько тебе мешает или не мешает та музыка, которая по идее должна звучать в голове при чтении текста?

Б.В.: Нет, вообще не мешает, потому что таков характер и природа самого этого феномена: музыка и текст неразделимы. Но, когда начинаешь читать текст, то речь начинает звучать как музыка. Если очень внимательно послушать, как он поет, то он, конечно, много декламирует, но его и ценят за интонационность. Если взять любую из его песен:

Я вышел ростом и лицом -

Спасибо матери с отцом,-...<<<...>>>

Потом донос, потом навет -

И двое сбоку - наших нет,-

И кабинет с табличкой: "Время уважай",-

Там прямо без соли едят,

Там штемпель ставят наугад,

Кладут в конверт - и посылают за Можай.

Например, это та точка, где выражается реально душа, отношение настоящего русского, который говорит: «нормально, партком не врет» и т.д. Мне пересказали эпизод из фильма «Штрафбат», в котором один блатной идет в разведку с бывшим коммунистом и говорит: «Мне наплевать на вас и на немцев; а вот то, что немец в моей деревне лютует, вот это – не по понятиям».
А.М.: Зачем так часто и регулярно перечитывать и исполнять тексты Высоцкого?

Б.В.: Его стихи – невероятно глубокие. Я сейчас начал пересказывать этот текст и понял, в чем суть. Мы говорим о русской душе, о русском характере, а концовка этого текста выражает полностью русский характер. Там происходит некая драма: «он был мне больше, чем родня, он ел с ладони у меня», и вдруг в сложной ситуации его друг делает глупости, а концовка песни:

...Конец простой: пришел тягач,

И там был трос, и там был врач,

И МАЗ попал, куда положено ему,-

И он пришел - трясется весь...

А впереди - опять далекий рейс,-

Я зла не помню - я опять его возьму.

Эта тончайшая интонация, которую передает Высоцкий, - это и есть реальная русская душа. Русская душа русского народа, у которого есть принципы, понятия, мораль, которые не соотносятся с тем, что пишет пресса; с тем, что ему внушается из разных источников. Русский народ знает, чего не скажешь впрямую: «Я зла не помню - я опять его возьму». Это высокие понятия дружбы, объединяющей людей; какие-то понятия настоящей любви людей друг к другу.
А.М.: Это же понятия внесоциальные, вневременные?

Б.В.: Однозначно внесоциальные, вневременные, потому что у него везде отношения человека с Богом. Если взять героя предыдущей песни: от кого идет повествование? - от человека, который является водителем, у которого есть напарник. О нем мало сказано: «потом был срок», «пришел домой уже с годами за спиной», «на начальника попал»…, он – как бы обезличенный.
А.М.: Человек-функция, человек-судьба?

Б.В.: Человек-судьба, абсолютно верно. Это человек – народ, в любой точке любого его героя:

Там у соседа - пир горой,

И гость - солидный, налитой,

И вон хозяйка - хвост трубой -

Идет к подвалам…

А.М.: Ты регулярно читаешь тексты сам, читаешь своим друзьям и тем людям, которые приходят на семинары в институт. В чем повторяемость этой процедуры восприятия или воспроизведения текста? Это медитативная практика?

Б.В.: Подавляющее большинство текстов я знаю наизусть. Они действительно глубоки, и проявляются те связи, которые не видишь. Ты же помнишь, как искажались тексты Высоцкого? Я много его пою, он, как бы, допускает возможность искажения текста (как любого народного текста). Я анализировал многие народные тексты городского фольклора, находил оригиналы. Оригиналы обычно написаны хорошим чистым языком с правильными рифмами; а когда поют их, то заменяют какие-то вещи. Можно взять любой текст Высоцкого, например, «Баллада о детстве», посвященный Аркадию Вайнеру.

А помнишь, Кира, Норочку

Ах, черная икорочка и едкая махорочка.

А помнишь - кепка, челочка

Да кабаки до трех?..

Ах, черненькая Норочка

С подъезда пять - айсорочка,

Глядишь - всего пятерочка,

А - вдоль и поперек...

На самом деле, даже нельзя сказать, о чем этот текст. Но настолько точно он передает какую-то музыку! А заканчивается так:

А все же, брали "соточку"

И бацали чечеточку,-

А после взял обмоточку -

И чтой-то завернул...

А ветка книзу клонится,

А мать не спит, все молится.

И есть чего обломится,-

Небось - не Барнаул...

Атмосфера, какие-то детали… Я, например, когда пою «с подъезда пять – айсорочка», то не знаю, что это такое.
А.М.: Просто механически повторяешь?

Б.В.: Я повторяю механически, но догадываюсь по какой-то ауре, запаху, о чем речь. Когда мы были маленькие, были папиросы «Волна», «Прибой» и «Беломорканал». Слова «волна», «Казбек», «прибой», «с подъезда пять – айсорочка» не играют роли, они создают атмосферу.
А.М.: Высоцкий -поэт?

Б.В.: Высоцкий – больше, чем просто поэт.
А.М.: У нас в гостях Бронислав Виногродский, один из ведущих китаистов, переводчик «Книги перемен», автор фильма «Китайские монастыри» и нескольких других фильмов, которые мы скоро покажем (в т.ч. на Первом канале). Возвращаясь к основной теме твоего сегодняшнего занятия. Ты изучаешь даосизм - древнекитайскую философию, мировоззрение. Каким образом Высоцкий может иметь отношение к даосизму?

Б.В.: Я изучаю синтаксис описания мира. Моя профессиональность – это даосизм, но в реальности я изучаю те способы техники, с помощью которых можно правильно описывать мир. Правильно описывать – это то, что потом позволяет тебе правильно себя вести; то, что позволяет умереть спокойно и с чистой совестью. Высоцкий каждым своим текстом правильно описывает мир, о чем бы он ни говорил. Даже если берешь самую юмористическую песню:

Считай по-нашему, мы выпили немного,-

Не вру, ей-бога,- скажи, Серега!

И если б водку гнать не из опилок,

То, что б нам было с пяти бутылок!

Если тонко проанализировать, это - точное описание мира. Когда берешь этот подконтекст, то это - баллада, написанная с добрым юмором о тяжелой судьбе людей. Когда он в конце поет:

И все же, брат, трудна у нас дорога!

Эх, бедолага! Ну спи, Серега!

Здесь вся его любовь. Когда я об этом серьезно говорю, у меня самого комок к горлу подкатывает. Например, строчка «Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся. Я рупь заначил, слышь, Сергей, опохмелимся!» Это можно понять буквально, примитивно; сказать, что это гимн алкоголизму, что он кого-то выгораживает. А он в ответ на это скажет:

...Теперь позвольте пару слов без протокола.

Чему нас учит, так сказать, семья и школа? -

Что жизнь, она ж сама таких накажет строго.

Не вру, ей богу, - скажи, Серега!

А.М.: Причем здесь даосы?

Б.В.: Так это даосский текст, он по синтаксису такой. Он о правде; он работает тончайшими интонациями, тончайшими подменами смыслов. Он работает все время с добрым юмором.
А.М.: Притча?

Б.В.: Каждый его текст – глубочайшая философская притча, описывающая структуру пространства сознания в ощутимом мире. Абсолютно любой его текст – это структура пространства сознания. Я напишу статью, в которой полностью проанализирую текст какой-нибудь песни.
А.М.: Насколько его голосовые вибрации важны для тебя?

Б.В.: Я, может быть, много на себя беру, но я действительно научился воспроизводить не голос Высоцкого, а я понял, как он поет. Мой голос стал петь с помощью моих связок. Я не копирую Высоцкого совсем. Когда я пою его, то мне говорят, что это необычное исполнение, и это не похоже на Высоцкого.
А.М.: Ты не хрипишь?

Б.В.: Я могу и хрипеть и петь поставленным голосом. Когда ты правильно течешь по синтаксическому полю, то оно диктует голосовое выражение, мелодику.
А.М.: Ты говорил, что считаешь себя не самым талантливым учеником Высоцкого. На твой взгляд, ты - поэт по отношению к Высоцкому? Насколько сложно было Владимиру Семеновичу выдавать такие тексты?

Б.В.: Есть разные пишущие люди. Я – пишущий человек, тоже много пишу, когда надо. Есть люди, пишущие тексты сложно, есть пишущие легко. Конечный результат заключается в какой-то работе за кадром. Для одних это вымучено, для других легко. Я думаю, Высоцкому выдавать базовый текст было легко, он ловил интонационность (базовую). Я понимаю, как он из какой-нибудь одной строчки ее вылавливал и мог сложить песню: «две судьбы мои кривая да нелегкая». А дальше он брал эти кривую и нелегкую как некие единицы в пространстве сознания; мистическом, божественном пространстве нашего сознания. Он попадал, настраивался и описывал эти две понятийные, философские единицы. Они описывались понятным языком для народа, единственно правильным и возможным способом
А.М.: Насколько он современен?

Б.В.: Во-первых, он вечен, это однозначно. Это поэт, который переживет тысячелетия. Сейчас он своевременен и в этом году и в следующем в связи с тем, что повторяется двадцатилетний цикл. Двадцать лет тому назад он звучал актуально, когда было очень много лжи, какое-то лицемерие. Сейчас мы «въехали» в новую фазу, и лгать не надо, но опять накопилось столько мелкой дрязги, мелкой зависти, обид. Отсутствие покаяния, признания того, что:

Сам виноват - и слезы лью,

И охаю -

Попал в чужую колею

Глубокую.

Я цели выбирал себе

На выбор сам,

А вот теперь из колеи

Не выбраться.

Это вдруг все опять зазвучало, т.е. «устаканился» цикл. Если взять цикл с 84-го по 89-ый, то это первая его часть, которая соответствует весне; с 89-го по 94-ый - это вызревание (стабилизировался доллар); с 94-го по 99-ый - это дефолт (взошло не то, что посеяли); с 99-го по 2004-ый – в какой-то опаске; а в 2004-ом нам нужно бы сеять что-то новое, а там все прожрали. Нужно сейчас признавать, что сеять нечего; а все рассказывается, что у нас какие-то семенные запасы есть, только надо найти тех, кто воровал и наказать.

Поэтому Высоцкий и сегодня актуален:

И не церковь и не кабак -

Ничего не свято!

Нет, ребята, все не так,

Все не так, ребята.
А.М.: Даосы говорят, что есть некие практики достижения физического бессмертия. Отрешаясь от сегодняшней действительности, насколько метафизическое понимание термина «бессмертие» применимо к феномену Высоцкого?

Б.В.: Абсолютно бессмертен. Он – первый, кто настолько бессмертен во всех своих записях, звучащих в огромном количестве вибрационных пространств у людей его помнящих, слушающих, любящих; тех, кто еще очень долго его будет любить, помнить и слушать.
А.М.: Последнее замечание перед песней Высоцкого, которую мы в конце поставим. У меня такое ощущение, что Высоцкий – один из немногих людей, которые при жизни не задумывались о том, в чем смысл его жизни. Таких людей немного, к сожалению. Но, к счастью, у нас был, есть и остается Высоцкий.

написано 18-05-2008 12:18            

«ДОРОГАЯ мамочка, живу хорошо, ем чего хочу, мне купили новый костюм, мне устроили имянины и у меня были 8 детей. Учусь играть на аккордионе, занимаюсь плохо, в классной тетради по письму у меня пять двоек, учительницу я не слушаюсь, пишу грязно и с ошибками» (орфография автора сохранена).

С ошибками, но зато очень чисто и старательно написал это письмо своей маме 9-летний Володя Высоцкий, когда жил в немецком Эберсвальде вместе с отцом и мачехой.

Родные Владимира Высоцкого принесли в музей много его личных вещей, письма, фотографии, записи, дневники. «В музее есть информация, которой хватит на 50 выпусков какого-нибудь желтого издания. Но она закрыта. Может быть, лет через 50 сюда придет исследователь творчества Высоцкого, и его допустят к этим материалам. Сейчас не время», — говорит младший сын Никита Высоцкий, который возглавил музей отца на Таганке.

— Видела в музее пиджак вашего отца и очень удивилась словам смотрительницы, которая сказала, что этот пиджак Владимир Семенович носил 15 лет.

«Детство отца было более чем скромное». (С мачехой Евгенией Семеновной Лихоматовой и отцом Семеном Владимировичем). Германия, 1947 г.— В действительности было три пиджака, сшитых из одного отреза для моего отца, деда и дяди. Отец носил их по очереди. Тот, который выставлен в музее, прожил дольше других, и бабушка его сохранила. Вообще-то я не фетишист, не считаю нужным с пафосом говорить: «К этим вещам прикасался великий…» Я помню, с каким придыханием произносил экскурсовод в музее Ленина: «Вот пальто, в котором был Владимир Ильич, когда в него стреляла Каплан». Мне это очень не понравилось. И, как вы понимаете, я с детства видел вещи отца, и у меня не возникает трепета от вида, например, гитары Высоцкого. Но я понимаю, что надо показать людям вещи, которые характеризуют человека. Согласитесь, тот факт, что отец 15 лет ходил в одном и том же, говорит о многом. Вряд ли кто будет ходить в одинаковых пиджаках, если есть возможность купить другие.

— В музее есть еще куртка из лаковой кожи…

— Он очень любил эту пижонскую блестящую куртку. Отцу было 42 года, когда он умер, но стиль в одежде у него был мальчишеский, молодежный — он носил джинсы, ходил в коротких куртках. Потом, когда появились деньги, он стал очень тепло и трепетно относиться к своим автомобилям. Он показывал последнюю машину, которую привез из-за границы, и говорил, что такой машины нет даже у Брежнева. Это был спортивный «Мерседес». Потом эта модель не пошла в серию, так и оставшись промежуточной. Но по тем временам, когда отец ехал на ней, оборачивалась вся улица. Правда, купил он этот «Мерседес» за год или два до смерти, так что ездил на нем совсем недолго.

— Машина сохранилась?

— Отец много зарабатывал, но после смерти у него остались долги, которые надо было возвращать. Серебристый «Мерседес» продали, а тот спортивный Марина увезла с собой. Мы потом пробовали найти его и восстановить, но ничего не получилось. Столько времени прошло, наверняка он уже давно на свалке.

«Я видел Марину Влади пару раз, не больше»

«Отец пытался нас подружить с Мариной Влади, но у него ничего не получилось»— Почему в музее есть лишь три фотографии с вашей мамой и при этом несколько стендов, посвященных периоду жизни Высоцкого с Мариной Влади?

— Первой супругой отца была Иза Константиновна Жукова, имя которой тоже звучит в музее. Мама была его женой в течение семи с лишним лет, родила ему двоих сыновей, при ней из безработного и никому не известного актера он стал тем Высоцким, которого мы помним. Об этом тоже говорится на экскурсиях. И, конечно, о Марине, которая 13 лет была его женой и сделала для отца очень много. Она его вдова. Тут нет никакого соревнования: кто главней и кто лучше, кого больше в музее или кого меньше.

— Марина Влади была здесь?

— Марина знает, что есть музей, но здесь она не была. У Марины сейчас сложный период. Жизнь как будто ее испытывает… В Москве она почти не бывает. Сейчас готовится ее новая автобиографическая книга, рабочее название «Мой вишневый сад», которую переводит дочь друга отца Севы Абдулова. Я сказал Марине, что если она приедет в Россию на презентацию, то может остановиться в отцовской квартире.

— Вы общаетесь?

— Существует деловая переписка. В свое время у нашей семьи (секрета в этом особенного нет) был конфликт с Мариной. И было бы странно, если бы в этом конфликте я оказался на ее стороне, а не на стороне отцовских родителей.

— Отец расстался с вашей мамой, когда вам было 4 года, а вашему брату Аркадию 6 лет. Владимир Семенович пытался подружить вас с Мариной Влади?

— Пытался, но у него ничего не вышло, и настаивать он не стал. Дело даже не в том, что мы обиделись на то, что она увела у нас папу. Для нас ее мир был совершенно другим. Когда отец был жив, я видел Марину пару раз, не больше. И отношений не было никаких — ни плохих, ни хороших.
Отец хотел, чтобы мы подружились с Володей, младшим сыном Марины, он как раз по возрасту находится между мной и Аркадием. Мы не подрались, но и дружбы как-то не получилось. Потом однажды Володя приезжал сюда, и Аркадий таскал его на каток. Они там чуть по морде не получили. На катке была шпана, которая не каталась, а просто сидела. Володька — парень общительный, все время зачем-то к ним подкатывал, пытался у них прикуривать и при этом ни слова по-русски не говорил. Каким чудом им удалось избежать драки, не понимаю.

«Отец знал толк в игрушках»
— Ваши встречи с отцом как-то регламентировались? Он был «воскресным» папой или «пятничным»?

— Моя бабушка, мама отца, очень следила за тем, чтобы наша связь с отцом была регулярной. Иногда это происходило очень трогательно. Помню, я был уже довольно взрослым и уехал на спортивные сборы. Вдруг на мой день рождения, 8 августа, приходит телеграмма: «С днем рождения, сынок. Папа». Я сразу понял, что это сделала бабушка.

Папа иногда месяцами не появлялся, а иногда мог зайти просто так, без звонка, потому что проезжал мимо. Или, наоборот, мы с Аркадием без звонка ломились к нему, боясь, что, если позвоним, он скажет: «Я занят», а нам надо было от него что-то срочное. Все происходило очень спонтанно. И поверьте, я никогда не преувеличивал роль меня и брата в жизни отца. Станислав Говорухин, когда был депутатом, помог нам получить архив ОВИР. Он очень любопытен для исследователей, потому что там есть точные данные, куда отец летал и когда. В одной из анкет он своей рукой написал в графе «дети»: количество — 2, а дальше: Никита Владимирович Высоцкий, 1965 года рождения. А я родился в 1964 году. Причем написано так неуверенно, сразу видно, что он сомневался, какой год поставить. Так что не надо преувеличивать и говорить, будто у нас была дружная семья. Этого не было. Но он мой отец, и мы так жили. Он интересовался нашей жизнью, дарил какие-то подарки.

— Сын одного известного человека всем рассказывает, как его отец после развода принес ему целый тазик мороженого. Это стало самым ярким детским впечатлением.

«Он знал толк в игрушках. Видимо, сам недоиграл в свое время»
— Сейчас это может показаться странным, но жили мы достаточно скромно. У нас на двоих с Аркадием был один велосипед, очень подержанный «Орленок». Отец ехал по нашей улице и увидел брата, который сидел уныло на этом велосипеде. «А че это, — говорит, — за велосипед такой страшный?» «Наш с Никифором велосипед», — отвечает ему Аркаша. Отец тут же поехал в ближайший спортивный магазин и купил нам новый шикарный велосипед «Украина». Он тогда немыслимых денег стоил. Я выхожу на улицу и вижу — отъезжает машина отца, валяется «Орленок», Аркадий держит здоровую «Украину», а на голове у него надета дурацкая войлочная шапка с пимпочкой — отец только что вернулся с Кавказа и привез ее оттуда.

Может, это не тазик мороженого, но это был смерч какой-то!

Отец вообще очень точно понимал в игрушках. Тогда были популярны фильмы про индейцев, и я очень любил играть их фигурками. Каких индейцев мне привозил отец! Это был улет! Мне бы любые подошли, но он выбирал таких, каких ни у кого не было. У них вынимались пистолетики, снимались шляпы. Потом как-то мы пришли в гости к его приятелю Олегу Филимонову, а у его сына были маленькие железные модели настоящих машин. На такие сейчас трехлетнего не купишь, а тогда это было нечто. Папа увидел, как у меня глаза засверкали, и стал привозить такие машинки, да еще с открывающимися дверями.

Он знал толк в игрушках. Видимо, сам недоиграл в свое время. Ведь его детство было более чем скромное. Какие там велосипеды! У него был велосипед, только когда он жил с отцом в Германии.

— А с вами не «доигрывал» в машинки или в индейцев?

— Не играл, но мог развеселить, легко становился на руки, делал всякие акробатические упражнения или пел. Он вообще был очень увлекающимся человеком. Помню, маленький, я лежал дома больной, и мама читала мне вслух. по ролям пьесу Маршака «12 месяцев»: один месяц у нее так говорил, другой иначе. Приходит отец: «А что это вы делаете?» «Вот читаю Никите», — говорит мама. «Давай я», — предлагает он и начинает читать. У папы вышло все наоборот. Хорошая девочка, которая попала в сказочный мир, получилась в его исполнении какой-то подленькой и хитренькой, а все месяцы были полными лопухами. Трогательная добрая сказка превратилась в какой-то сатирический памфлет! Я расстроился и сказал: «Не надо больше читать».

— Михаил Боярский рассказывал «Суперзвездам», что из-за своей популярности был лишен публичных прогулок с детьми.

— Если отца узнавали, то да, надо было спасаться. Я, помню, вышел с его концерта, причем нес его гитару, и все видели — идет парень с гитарой Высоцкого. В общем, я тоже стал героем вечера. Мы сели в машину, ее окружили люди, и мне стало реально страшно. Это трудно себе представить, но было полное ощущение, что они сейчас раздавят машину.

Но в жизни его не всегда узнавали. Как-то мы пошли с отцом в парк Горького. Заместитель директора был его другом, он отправил нас на аттракционы, а взрослые сели в кафе. Мы покатались, пришли к ним и видим: сидят, пьют кофе, народу в кафе полным-полно, но никто даже не обернулся в сторону Высоцкого. Наверное, потому, что отец не вел себя так, что «смотрите, кто к вам пришел! Бегите ко мне за автографами!»

«Мы могли не похоронить отца»
— Каким в вашей памяти осталось 25 июля 1980 года?

— Я не верю в приметы, но… Утром к нам в квартиру влетел голубь. А комната была большая, разделенная шкафами. Голубь залетел куда-то в угол, бился там, бился. Мы с мамой кое-как его поймали и выгнали. Я тогда не знал, что это плохая примета. Пошел в душ, потом в булочную. Вернулся из магазина, нам позвонили и сказали… Маме было очень плохо… А я ходил и не знал, что делать, не понимал, что происходит. Бродил по дому и жевал хлебные палочки, которые только что купил в булочной. И слопал все палочки. Потом еще думал: «Зачем же я их съел, они же для котлет».

Потом мы приехали в квартиру отца. Народу было очень много. Я ничего не понимал, все было как в тумане. У очень многих людей тогда было это ощущение нереальности происходящего. При этом кто-то делал какие-то дела. Иосиф Давыдович Кобзон помог с местом на кладбище, кто-то руководил похоронами, организовывал поминки.

Похороны были 28 июля. Совершенно пустая Москва с огромным количеством милиционеров, жарища невыносимая. Мы приехали в театр очень рано, еще только светало. Я много часов провел в театре, потом вышел со служебного входа на Садовое кольцо и увидел площадь — она была «живая». Народ заполнил все пространство, стоял на крышах, на ларьках. Ужас… А потом нас с Аркадием чуть не оставили в театре. Взрослые садились в автобус, а я, уж так был воспитан, пропускал старших вперед. Мест свободных не осталось, дверь закрылась, и автобус уехал… Я стою, рядом Аркадий, а вокруг толпа чужих людей. И вдруг Кобзон хватает нас и заталкивает в свою машину. Если бы не он, мы бы просто не похоронили отца.

Первые дни я ходил молча, и мне казалось, что это никогда не закончится. И только потом меня пробило на слезы. Когда очухался, первым ощущением было не только то, что я больше не увижу отца, а то, что ушло из жизни что-то такое, что надо было ловить каждое мгновение. Понял, каким был балбесом и не ценил того, кто был рядом.

— Прошл годы. Кто сегодня для вас Владимир Высоцкий? Близкий человек, у которого можно было стрельнуть денег, или небожитель, гений, кумир?

— Многие близкие мне люди ушли из жизни гораздо позже отца. И со временем это заросло. Иногда вспомнишь: «Ой, у деда был день рождения, а я на кладбище не сходил». С отцом так не получается, потому что жизнь постоянно напоминает о нем. Открываешь газету, а там статья называется «Идет охота на волков», или музыка знакомая заиграла. А потом я каждое утро прихожу на работу и вижу надпись «Музей Высоцкого».

За эти годы многое изменилось. И с одной стороны, это была смерть, а с другой — рождение его посмертной истории. Я боюсь громких слов, но это не мои слова, об этом написал Окуджава: «Белый аист московский на белое небо взлетел, черный аист московский на черную землю спустился». Сейчас Высоцкого изучают в школе, его книги выходят миллионными тиражами и не только на русском языке, изданы записи отца до последнего апчхи. При его жизни этого не было! Для него каждая запись 3–4 песен была событием. Мне рассказывал один болгарский журналист, что, когда он дал отцу переведенные на болгарский язык две песни в болгарской газете, у него руки задрожали, он чуть не заплакал. Поэтому если сейчас отмечать этот день, то не в смысле, какое это горе (все-таки столько лет прошло, и все мы там когда-нибудь будем), а отмечать 25 июля как день начала его посмертной истории.

«Мама была его женой в течение семи с лишним лет, родила ему двоих сыновей».
Недавно я был в Новосибирске, где открылся памятник Высоцкому. Не олигархи, а простые люди, которые любят Высоцкого, решили поставить памятник, собирали деньги, отбирали проекты.
И в Краснодаре открылся частный музей Высоцкого, который решил создать в своем городе парень моего возраста. Он мог построить дачу, баню, ресторан, а решил открыть музей. Люди пишут пьесы, сейчас снимается художественный фильм о Вадиме Туманове, сценарий к которому отец собирался писать вместе с Леонидом Мончинским. Я случайно узнал, что роль Туманова, которую хотел играть отец, будет исполнять сын его друга и однокашника Жоры Епифанцева. В Волгограде проходят ежегодные фестивали памяти Высоцкого, в Самаре есть регата на призы его имени.

Если бы все это происходило после постановления правительства «надо увековечить память Высоцкого», не было бы ничего удивительного. Но никаких указаний сверху нет! Мы, как можем, участвуем, но сами ничего не инициируем.

— Скажите, ваши дети — фанаты Высоцкого?

— Нет. Но у них нет отторжения, они слушают записи, у нас дома есть книги отца, пластинки, фильмы. Я вижу, что у Дани (младший сын Никиты.) среди дисков много записей Высоцкого. Но, когда он висит в Интернете, включает свою музыку. Русский рок, техно, какую-то англоязычную музыку — не знаю точно эти направления, поэтому не буду их называть, а то посмеется потом надо мной: вот, мол, древний папа ничего не понимает.
Сейчас немного другое время, да и у сыновей сложный возраст. Когда были помладше, спрашивали меня об отце, я водил их на спектакли на Таганку, на концерты, которые мы устраивали. Им было интересно. Сейчас они с уважением относятся к деду, но не могут его любить, потому что они его не знали. А насильственной пропаганды в нашем доме нет.

Дети, естественно, бывали в музее. А однажды Даня пришел сюда вместе со своим классом. Причем мне ничего не сказал, его узнали работники музея. Экскурсовод говорит, класс был очень шебутной. Дети звонили по мобильным телефонам, все время норовили куда-то свинтить. Но несколько человек стояли и внимательно слушали. Даня был среди них.

ДЕТИ
После смерти Высоцкого появились десятки «внебрачных детей». Некоторые даже настаивали на эксгумации тела для проведения экспертизы по установлению отцовства, но безрезультатно.

У Владимира Высоцкого двое сыновей: Аркадий, 1962 г. р., и Никита, 1964 г. р.

Аркадий Высоцкий окончил сценарный факультет ВГИКа. В молодости работал старателем на золотых приисках у друга отца Вадима Туманова, затем на телевидении со Львом Новоженовым и Владимиром Познером, потом перешел в Службу спасения. Четыре года назад сценарий Аркадия Высоцкого «Бабочка над гербарием» получил главный приз на конкурсе профессиональных сценариев.

Никита Высоцкий окончил Школу-студию МХАТ, курс Олега Ефремова. Играл в Театре Советской Армии, «Современнике-2», недолго работал в собственном «Московском маленьком театре». В 1996 году стал директором Музея Высоцкого.

ВНУКИ
У Владимира Высоцкого шестеро внуков.

Двое детей Аркадия от первого брака сейчас живут в Америке со своей матерью. 22-летняя Наталья получила хорошее образование, 18-летний Владимир работает, занимается спортом. Во втором браке у Аркадия родилось тоже двое детей. Никита сейчас учится в школе, увлекается зоологией, а самая младшая внучка Владимира Высоцкого родилась недавно.

У Никиты двое детей. Семен, он получает юридическое образование, Даниил, окончил школу.

ЖЕНЫ
Иза Константиновна Жукова, первая жена Владимира Высоцкого, работала актрисой в Киеве, в Театре им. Леси Украинки, потом в Ростове, в Перми, во Владимире, в Лиепае. В настоящее время служит в Нижнетагильском театре драмы.

Людмила Владимировна Абрамова, вторая супруга Высоцкого и мать его сыновей, живет в Москве, преподает культурологию в лицее и занимается музеем Высоцкого: собирает материалы, обучает экскурсоводов, готовит выездные выставки.

Марина Влади живет во Франции, выпустила в свет семь книг.

написано 18-05-2008 04:22            

Как я понимаю, журналисту не захотелось написать правильно "Олегу Халимонову".

Конешна а чё ещё и правирять нада?

Про Лихоматову я вообще молчу.

написано 18-05-2008 08:26         

Ну, а шоб грешным делом народ на "публикатора" не взъелся за ошибочки, считаю своим интернациональным долгом заявить, шо я это интервью намедни в его первозданном, так сказать, виде случайненько читал, и ответственно говорю Вам, Павел, непосредственно прямо в глаза: всё Вы полностью абсолютно правильно понимаете: это журналисту не хочется писать правильно, а не публикатору не хочется правильно переписывать! Журналистке, то есть. А шоб доказать, щас найду... щас.
Во, нашёл: http://gazeta.aif.ru/online/superstar/68/36_01

P.S. Наглядный, так сказать, пример "нелишнести" ссылок. Поклонники Высоцкого должны знать в лицо своих героев!!!... тех, хто правильно писать не хотит. А то - хто? что? когда?
А причём здесь вообще: <<< «Детство отца было более чем скромное». (С мачехой Евгенией Семеновной Лихоматовой и отцом Семеном Владимировичем). Германия, 1947 г>>>??
А-а, так это подпись под фотографией... ну здесь журналистка не виноватая, подпись в газетке на месте вроде.

написано 18-05-2008 10:52            

«Когда я слышу о бесконечных пьянках Высоцкого, для меня это странно, потому что лично я видел его куда чаще работающим, занятым, и были большие периоды, когда он вообще не пил»

Его песни стали не только символом времени, его зеркалом, но и частью нашей культуры. Только после смерти его официально признали поэтом. Теперь есть премия его имени, есть его музей, его стихи издаются многотысячными тиражами. Среди тех, кто знал его, дружил с ним – известный старатель Вадим Туманов. О том, каким Высоцкий был в обычной жизни, что он любил и ненавидел в людях.

– Вадим Иванович, расскажите, как вы познакомились с Высоцким?
– Это было в апреле 1973 года в Москве. Кинорежиссер Борис Урецкий пригласил меня пообедать в ресторане Дома кино. В вестибюле мы увидели Владимира Высоцкого. Он и мой спутник были в приятельских отношениях, и поэтому мы оказались за одним столиком.

– Какое впечатление он произвел на вас тогда?
– Помню, как он смеялся, когда я сказал, что, слыша его песни, поражаясь их интонациям, мне хорошо знакомым, был уверен, что этот парень обязательно отсидел срок.

Но, знаете, я сразу почувствовал, что за внешней невозмутимостью Высоцкого постоянно чувствовалась внутренняя сосредоточенность и напряженность. Многое, о чем мы с друзьями говорили, до хрипоты спорили, он своим таким же хрипловатым голосом, прокричал на всю Россию в своих песнях. Наше внутреннее несогласие с режимом, казалось, не поддается озвучанию, мы не знали нормативной лексики, способной передать каждодневное недоумение, горечь, протест. А он черпал и черпал такие выверенные слова...

В ту первую встречу он много расспрашивал меня о Севере, о Колыме, о лагерях ГУЛАГа. При прощании мы обменялись телефонами. Дня через три я позвонил ему и предложил пообедать в «Национале». Но ни в тот раз, ни потом – а в «Национале» мы с ним часто обедали – мы не заказывали ничего спиртного. Однажды наш общий знакомый – метрдотель Алексей Дмитриевич, провожая нас, смеялся: «Я за вами всегда наблюдаю. Вот сегодня вы посидели – я специально время засек – четырнадцать минут. Сколько здесь работаю – меньше вас никто не сидел!»

Теперь, когда я слышу о якобы бесконечных пьянках Высоцкого, для меня это странно, потому что лично я видел его куда чаще работающим, занятым, и были большие периоды, когда он вообще не пил.

У меня тогда была квартира на Ленинградском проспекте. Прилетая в Москву, я обязательно встречался с Володей. Он часто бывал у меня дома. Или я после спектакля ехал к нему, и часто наши беседы продолжались до утра.

– Вам довелось видеть его не только в обычной жизни, но и в работе. Что вас удивило?
– Он не мог писать по заказу, если сам не прочувствовал тему, если она не пережита им самим, тем более – если уловил в ней хоть малейшую фальшь. Помню, что только поэтому он, к удивлению властей, отказался от выгодного во всех смыслах предложения написать песни для пропагандистского фильма Романа Кармена о победе и для фильма о революции в Чили.

– Действительно, странно, ведь это для него был шанс официально петь.
– Он был очень твердым в решениях. О поступках людей Володя судил бескомпромиссно. Как-то мы пришли к нему, он включил телевизор – выступал обозреватель Юрий Жуков. Из кучи писем он брал листок: «А вот гражданка Иванова из колхоза «Светлый путь» пишет...» Затем – другой конверт: «Ей отвечает рабочий Петров...» Володя постоял, посмотрел: «Слушай, где этих... выкапывают?! Ты посмотри, ведь все
фальшивое, мерзостью несет!»

Потом он схватил два листа бумаги и предложил: «Давай напишем по сто человек, кто нам неприятен».

Мы разошлись по разным комнатам. Свой список он написал минут за сорок, может быть, за час, когда у меня было только человек семьдесят.

Шестьдесят или семьдесят фамилий у нас совпало. Наверное, так получилось оттого, что многое уже было переговорено. В списках наших было множество политических деятелей: Гитлер, Каддафи, Кастро, Ким Ир Сен, только что пришедший к власти Хомейни... Попал в список и Ленин. Попали также люди, в какой-то степени случайные, мелькавшие в эти дни на экране. Что интересно – и у него, и у меня четвертым был Мао Цзэдун, четырнадцатым – Дин Рид.
– Он всегда был таким резким в оценках?
– Нет, совершенно иначе, хотя тоже болезненно, Высоцкий реагировал на поведение режиссера, который пригласил его на главную роль в фильме «Земля Санникова». Когда власти не утвердили Высоцкого на роль и потребовали отдать ее другому актеру, он сокрушался не по этому поводу, хотя очень хотел сыграть и написал для фильма прекрасные песни. Удручен он был тем, что режиссер не решился отстаивать собственный выбор. «Ведь он разведчик! – горячился Володя. – Смелый был человек. Ну хоть бы слово сказал!»

Володя был добрым, очень добрым, но при этом мог быть по-настоящему жестким. Я имею в виду, что он не прощал подлости, предательства. Знаю людей, с которыми он продолжал здороваться, вместе работать, однако если за какую-то низость вычеркнул человека из своей жизни, то это – навсегда.

Мне вспомнился такой эпизод. Как-то раз мы пошли с ним в ювелирный магазин на Арбате, он до сих пор работает – напротив Вахтанговского театра. Мы пришли чуть раньше, магазин был закрыт на обеденный перерыв, до открытия оставалось несколько минут. Мимо проходило двое парней и один спросил у нас прикурить. Володя вынул зажигалку, зажег ее и протянул. Парень узнал его и почему-то стал хамить: «А, так это ты, Высоцкий!.. А ты чего не здороваешься?» Володя мгновенно той же рукой с зажигалкой врезал ему в челюсть, и парень свалился на тротуар. Тут открыли двери магазина, и мы ушли.

– Он приезжал к вам в артель с концертами. Правда, что именно в этой поездке у него родилась идея написать книгу о ГУЛАГе?
– Еще до поездки в Бодайбо Высоцкий задумал сделать фильм о лагерной Колыме. Ему очень хотелось проехать с кинокамерой по Колыме от Магадана до Индигирки. Он собирался сыграть главного героя и поставить фильм за границей, понимая, что здесь ему этого сделать не дадут.

В поездке он предложил журналисту Лене Мончинскому писать сценарий вместе.
Идея оказалась на редкость удачной. Мончинский, знаток истории Сибири, ее уголовного мира, к тому же человек творческий, как нельзя лучше подходил для такого содружества. Он убедил Володю начинать не со сценария, а с романа, который затем может стать основой фильма, и тогда в 1976 году, после поездки Высоцкого по Сибири они принялись за работу.
По словам Мончинского, работать с Высоцким было необычайно интересно. Замечательный актер, он абсолютно точно проигрывал будущие сцены в лицах, показывал характеры, как он их понимал. «Когда он размышлял о психологии уголовного авторитета или охранника, при этом изображая их, я действительно проникался всем», – рассказывал мне потом Леня.

Но работать над романом в полную силу Володя не мог: мешали постоянные гастрольные поездки, занятость в театре и кино. Когда Володи не стало, практически готова была первая часть.

написано 18-05-2008 21:13            

Мне тогда было лет десять...
К нам в гости приехал из Ленинграда Гриша - мой троюродный брат. Был он не молод(так мне тогда казалось) - лет двадцати пяти, но очень красив. Очень. Я только и делала, что любовалась им. Ходила, как привязанная, и всматривалась в правильные крупные черты лица.
Гриша привёз с собой гитару – живое, судя по его отношению к ней, существо. Большая, изящная, светло-коричневая, с вычурным чёрно-золотым вензелем, блестящими струнами и колками в виде маленьких птичьих головок. Гриша гитару любил. Он почти не выпускал её из рук, гладил, протирал мягкими тряпочками, настраивал и даже разговаривал… Она платила ему взаимностью и не играла, а пела, и звуки её были переливчатыми, звонкими, завораживающими. Я могла слушать их часами напролёт.

Гитара досталась Грише от давно умершего отца, а тому от друга его отца, который привёз её из Испании в 1938 году. И деда и его друга посадили и расстреляли в тридцать девятом, и гитара сыграла в этом не последнюю роль. Когда Гриша рассказал мне об этом, я удивилась. Мне казалось, что он должен был ненавидеть пришлую испанку, погубившую его предка. «Да как же можно ЕЁ ненавидеть?» - искренне удивился он и посмотрел на меня с таким недоумением, что мне стало стыдно. И правда, разве можно?
Гриша жил у нас две недели, и каждый вечер устраивал концерты. Он знал неимоверное количество песен. И чудесно их пел. Красивым, отлично поставленным в музыкальной школе, голосом. У Гриши был настоящий талант. Интересно, почему он стал физиком? Может быть, у него было много талантов?
Тогда я впервые услышала песни Высоцкого. Брат его обожал. Знал весь репертуар наизусть и пел очень по-своему.
Услышав эти песни в исполнении самого Высоцкого, я удивилась, как это он может петь их так «неправильно»… По сравнению с Гришей, Владимир Семёнович петь не умел вовсе.

Однажды Гриша сказал: «Запомни, Муха, Высоцкий - не певец, Высоцкий - великий поэт, великий актёр и великий человек». Я запомнила.

Мы записали Гришу на модный тогда, катушечный «Аидас».
А ещё через несколько лет мой папа сам записал Высоцкого на концерте, который тот давал в его институте. Запись так себе – шум, треск, смех, шуршание, кашель… И его голос, его песни, его шутки…, его заразительный, открытый смех…

Люди, у кого есть пассики для «Аидаса»? Я так давно не слушала этих песен…

Потом были другие магнитофоны, другие, более качественные записи, новые диски. И новые для меня имена. Окуджава, Галич, Визбор… Но Высоцкий был всегда. В любимых фильмах, в песнях… Он всегда был где-то рядом, даже, когда его рядом не было… Но я же знала, что где-то он есть.

* * *

Москва. Июль 1980 года.
ВУЗовская практика.
Центральный телеграф.
Группа сортировки входящих и исходящих телеграмм.

* * *

Ленинград…Театр…Главному режиссеру…=
Умер Володя приезжайте похороны=Любимов-

Москва…. Театр… Любимову=
Скорбим вместе вами смертью Владимира Семёновича….=….

Киев… Театр… Главному режиссёру…=
Умер Володя…

* * *

Ничего не понимаю. Почему столько телеграмм о смерти какого-то Володи? И сердце вдруг защемило, и холодок в груди… Не может быть! Володя… Владимир Семёнович… Не может быть! Похоронки и соболезнования… Подписи – Любимов, Золотухин, Любимов, Любимов…
Да нет же! Не может…, не может быть…

- Девочки, у меня тут телеграмм куча в Москву с соболезнованиями, из Москвы с извещениями о смерти… Девочки, а у вас?
- Настёна… Это Высоцкий, да?
- Нет! Молчи, ради Бога! Конечно, нет!
Но я уже начала понимать. Начала… Понимать… Понимать то, что невозможно понять, во что невозможно поверить… Разве такие люди умирают?..
- Нет!!!
- Успокойся, Настён, успокойся, может быть и не он, я пойду в клиентский зал, я у телеграфисток на приёме спрошу.
Я не могу успокоиться. Просто не могу. И сволочная мысль – я так и не успела сходить на его спектакль! Дрянь, какая же ты дрянь! Он умер, а ты себя пожалела! Он умер… А ты отказалась год назад пойти на его концерт… Дрянь, дрянь! Почему ты не пошла? Теперь, ведь, уже никогда, никогда, никогда… даже, если очень захочешь! Дрянь, дрянь!!!

Как это страшно и как это грубо – НИ-КОГ-ДА – как сама смерть…

Неужели, это правда?.. Этого не может быть… Чувствую, как кривится рот и влажнеют глаза. Прекрати! Это ошибка! Какое-то страшное недоразумение!

- Лорик, что? Что тебе сказали? Это не он умер? Не он? - я стискиваю зубы. Только бы не расплакаться…
Я вижу, каменный, застывший взгляд на побледневшем лице подружки. Всё! Всё! Всё! Я не хочу, чтобы она говорила, я зажимаю уши руками, но всё равно слышу. Она говорит громче, потом тише, и снова переходит почти на крик, и сама не верит в то, что кричит.

- Он. Ночью умер Высоцкий. От Любимова принесли пачку телеграмм. Передают уже пол дня. И не только от него. Там – наверху – все уже знают. А теперь и мы знаем… Первые…
- Ир…, Лорик…, как же так?… Горе-то какое…
- Эти…, ну, которые из театра говорят - прощание будет в театре, если им разрешат… Пока не разрешают… Могут не разрешить… Бояться, что не разрешат…
- Надо пойти! Обязательно надо пойти... Как это не разрешают?.. Они права не имеют!!! Сволочи, какие сволочи…

* * *

- Мама, здравствуй. Нет, у меня всё нормально. Честно. Плакала... Да, мам, я плакала. Только ты не пугайся. Новость у меня плохая... Нет, не со мной... Высоцкий умер. Да! Я не сошла с ума! Разве можно об этом шутить? Правда умер… У нас тут телеграммы… Скажи всем… Нет, мам, я правду говорю… Правду… Честное слово…

* * *

- Саша, это я. Саша, приезжай скорее, мне плохо, мне совсем плохо… Да, это правда, да-да-да!!! Не смей так говорить! Не смей! Я не могу успокоиться! Он умер, и я не могу успокоиться! Знаю, что пил и что сердце... Плевать мне! Он умер и я плачу, и мне плохо… Если ты не приедешь, если ты не приедешь, чёрт, я не прощу тебе этого никогда!

* * *

В «Вечёрке» крохотный некролог. Площадью сантиметра четыре, не более. О нём там написано – «актёр Театра на Таганке». Всё. Для них он больше никем не был.

* * *

Очередь. Огромная очередина. Люди, люди, люди… Одни стоят молча и тихо, другие плачут, всхлипывают… Вон девушка рыдает, вжавшись в высокого парня, у которого совершенно мокрое лицо… Он обнимает её и уже не вытирает слёз… Очередь почти не двигается. Вокруг море скорбных лиц, шум, как приливная волна – накатывает и уходит – шуууууууу, шуууууууууу, шуууууууу. На столбах и стенах вокруг – листки из тетрадок и блокнотов. На них стихи. Принесённые с собой, написанные только что. Все посвящены ему. Он никогда их не прочтёт… Читаем мы. Ему. Для него.

* * *

- Выносят. Крышка… Гроб… Смотри, смотри – Любимов, Золотухин, и этот, как его, который во МХАТе играет, говорят, его друг, смотри, смотри, смотри… Ух ты!

Ненавижу, ненавижу, как же я их ненавижу!
Держи себя в руках, пусть их! Они – не хуже тебя! Они пришли из любопытства, а ты до сих пор грустить, что не попала на его концерт! Чем ты лучше? Пусть говорят. Чтобы они не говорили сейчас, они всё равно, пришли к нему, проститься с ним… Все эти Зинки и Ваньки… Про которых он так смешно и по-доброму пел. Он, ведь, их любил... А они… Зверинец!

* * *

- Смотри, смотри! Видишь? Здорово, правда, стока знаменитостей. Гля! Не туда! Не туда! Дура! Гля! Влади! Ух-ты! Надо автограф попросить.
- Уйдите, уйдите, гады, уроды моральные, уйдите!
- Э! Ты чё за шепталово, мы чё тебе мешаем? Ишь, прям, как змеюка шипит!
- Уйдите, как же вам не стыдно, людям больно, люди скорбят, а вы?!!
- А чё мы-то?
- Автографы вам?!!
- Подумаешь, какая… Ладно, ладно, уходим. Связываться с психованной… Бешенная!

Они уходят, а я уже не могу и не хочу сдерживать слёз, почти истеричных, нервных, злых. Меня трясёт, и летняя жара не может согреть.
Почему? Почему? Он умер, а эти вот остались? И будут ходить по земле и собирать автографы и не будут ничего чувствовать, а только потреблять, потреблять, потреблять… Хавать и чавкать, чавкать… Почему?

Не может быть… Не должно так быть…

* * *

Я купила томик его стихов. Гриша был прав. Он – великий поэт.
А всё остальное, всё, что о нём писали и пишут…, это всё такая ерунда…, такая чушь…
Кто любил его, кого любил он, как, с кем и сколько он пил…
Кому какое дело?!! Кому какая разница?!!

И памятная кинопанорама, ему посвящённая. Он говорил, говорил… Как-то неловко, будто стесняясь, отвечал на вопросы и всё порывался петь вместо того, чтобы отвечать… И нервничал, когда у него не получалась песня… Вернее, когда ему так казалось. И заставлял делать всё новые и новые дубли, пока, наконец, не добился того, чего хотел… А потом он встал и ушёл. Один. Без гитары. Я не знаю, почему он решил оставить её в студии, может быть он тогда - во время записи - и вышел-то на пару минут…
Она стояла, прислонённая к стулу и, казалось, ждала и ждала, когда же он вернётся… А он всё не шёл, и кадр тянулся бесконечно и рвал в клочья мои нервы и мою память о нём…

Я всё думаю, что такое красота? Высоцкий был красив? Нет. Да. Он был очень красивым мужчиной с некрасивым лицом. Он был высоким человеком невысокого роста.

Я читала его стихи, я пела его песни. Я знаю, что он любил меня. А, если бы не любил, то отчего же всё, что он писал так мне близко, знакомо, понятно. Так трогает, хватает, берёт за живое?..

* * *

Вчера я поставила старую пластинку на ещё более старый проигрыватель. Сын, который так замечательно разбирается в компьютерах, радиоприёмниках и мобильных телефонах, с любопытством смотрел на мои манипуляции и всё спрашивал: «Это такой патефон?» Мне было смешно и стыдно. Я чувствовала себя виноватой. Давно надо было достать этот агрегат с антресолей, и пусть бы мой ребёнок слушал пластинки моего детства. Чудесные сказки. Помните? «Красные башмаки», «Золотая антилопа», «Голубая змейка», «КОАПП»…

Я поставила Высоцкого и мой любимый одиннадцатилетний человечек - максималист и критикан – скривился и набрал побольше воздуха, чтобы выдохнуть на меня своё «фе»… Он успел сказать, что по ноль-семь не заказывают телефонных переговоров, потому что это – справочная, а потом надолго замолчал. И когда хриплый голос запел песню истребителя, сын нахмурился, сжал кулачок и открыл рот, когда тот же голос принялся со свойственной ему завораживающей силой вертеть землю на себя и от себя…
Сегодня он поставил эту пластинку уже сам. Сел и стал слушать. Он так забавно хмурит свои бровки-пшенички, мой маленький сын… Он ужасно не любит чего-то не понимать… И мне кажется, что, если он поймёт и полюбит Высоцкого, то мы с ним станем ещё ближе друг другу. А я так этого хочу! Один маленький шаг навстречу. Сколько ещё таких шагов впереди?
Даль, Богатырёв, Миронов… Всех не перечислить, обо всех не вспомнить, никого не забыть…
И простите, если получилось слишком грустно. Это я не со зла. Сидела вот, вспоминала и думала... Получилось вслух.

написано 19-05-2008 23:00            

Василий Ливанов и Владимир Высоцкий - Шерлок Холмс и Глеб Жеглов. Два великих русских артиста, обладатели роскошных голосов, в один и тот же год сыгравшие главные роли в многосерийных телефильмах с детективным сюжетом. Если захотеть, можно вдоволь напроводить параллелей. И "Место встречи..." и "Шерлок Холмс" стали, как говорят, культовыми лентами. Реплики персонажей вошли в разговорную лексику, многие помнят картины наизусть. Но, впрочем, подобное перечисление - занятие досужее. Интереснее и важнее- найти документальные свидетельства взаимоотношений двух художников. Поэтому, позвольте обратиться к фактам и цитатам.

Известно, что они были знакомы. Василий Борисович очень тепло отзывался о Владимире Семеновиче. Вот, что он сказал, например, в давнишнем интервью "Московскому Комсомольцу":
"– Чудаки никогда не переводились на свете. Чудаками в самом высоком смысле этого слова я бы назвал Василия Шукшина, Владимира Высоцкого, Людмилу Гурченко. Если считать чудачеством бескорыстие и бесконечную преданность своему делу..."

В другой раз, отвечая на банальный вопрос журналиста о том, как он приобрел столь выразительный хриплый голос, Ливанов поведал замечательную историю:

"– Этот голос - мой хлеб. Ведь на улице меня никто не узнает, а стоит произнести одну фразу и - все... Однажды мы ехали из Питера с Володей Высоцким от нашего общего друга (имеется в виду Кирилл Ласкари, балетмейстер, сводный брат Андрея Миронова), курили в тамбуре и очень бурно дискутировали по поводу детской литературы. Володя задумал детскую книгу в стихах, а у меня уже был "сказочный" писательский опыт плюс работа в мультипликации... Вдруг блондиночка проводница высунулась. Володя ей раздраженно: "Ну чего тебе?" А она и говорит: "В жизни двух таких голосов не слыхала!"
В бытность мою редактором журнала о бодибилдинге я водил знакомство с Игорем Филипповичем Петрухиным, одним из советских культуристов 60-х, артистом цирка, силовым жонглером и дрессировщиком. В середине 90-х годов, расставшись с цирковой ареной, Петрухин вернулся в бодибилдинг в качестве спортивного журналиста и ведущего соревнований. В одном из интервью Игорь Филиппович рассказал интереснейший эпизод:

"Именно так у меня вышло с Василием Ливановым, замечательным нашим артистом. Тренировались мы тогда в Лужниках, в «грелках», где зимой переодевались и грелись конькобежцы. В культуризме я тогда уже имел успехи и известность, так что для начинающего Ливанова был фигурой: вот и разговорились, с тех пор и ходим друзьями.
Через него я единственных раз увидел Высоцкого, в тогдашнем Ленинграде, где я гастролировал с цирком, а Ливанов снимался в роли Шерлока Холмса. Был там у Василия день рождения, и небольшой компанией отправились мы в ресторан, позже подошел и Высоцкий. Это было незадолго до его смерти, выглядел он очень плохо. Но пришел. Он очень нежно относился к Василию.

И тут такая история. Есть у Васи премилая слабость: в легком подпитии он готов часами читать стихи, и читает замечательно. Вот и тут... А неподалеку сидело несколько кавказцев, им не понравилось. Вызвали они администраторшу, и явилась дама типичного такого совкового вида и манер: с «халой» на голове и визгливым голосом. Вася замолк, но ненадолго. И тогда к нашему столику подошли двое кавказцев и довольно бесцеремонно сделали замечание. И сразу мертвая тишина, я как-то не сразу сориентировался, и вдруг вижу лицо Высоцкого: он медленно повернулся к ним и пристально оглядел, и, знаете, стало страшно: этот немигающий, тяжелый взгляд, эти желваки на измученном, сером лице... Одним словом, те попятились, правильно все поняв, а потом прислали нам ящик шампанского и свои извинения. Хотя я не уверен, что они узнали Высоцкого, тут дело было в другом".
У Ливанова и Высоцкого нет общих киноработ. Хотя как минимум дважды был шанс сняться вместе. В первую очередь, в популярнейшей ленте Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Д,Артаньян и три мушкетера». Роль Атоса, сыгранную коллегой Владимира по Театру на Таганке Вениамином Смеховым, режиссер первоначально предлагал Василию Ливанову. Хилькевич много раз рассказывал об этом в интервью. Вот одна из интерпретаций:

"Атос — это сплошное благородство и резонерство. Сниматься в роли Атоса должен был Вася Ливанов. И он был единственным кандидатом. Но Ливанов — человек сложный. Он два раза приезжал в Одессу на пробы. На него надели костюм, сделали прекрасные фотопробы. И все было замечательно. Но потом Вася пропал и до конца съемочного дня не появился.
Я же был подневольным, начинающим режиссером и не мог утверждать актеров без проб. И должен был пробовать до победы.
Я понял — значит, не судьба. Не случилось Василию Борисовичу сыграть Атоса. Зато он стал Холмсом."

Сам Вениамин Смехов, однако, придерживается несколько другой версии. В книге "Театр моей памяти" он вспоминает, что "Хил" - так зовут Юнгвальд-Хилькевича друзья - позвонил ему и сказал:

"— Веня, по заказу телестудии «Экран» я запускаю три серии фильма о мушкетерах. Потрясающий сценарий Розовского, гениальные песни Максима Дунаевского на грандиозные стихи Ряшенцева. Веня, я беру тебя на роль Атоса — без всяких проб! Приезжай в Одессу, поищем грим, обо всем договоримся. Мне дали «зеленую улицу», все решаю я сам. Согласен?"
И Смехов согласился стать Атосом. Дальнейшее - всем известно.

Ну а Высоцкий? Дадим слово исполнителю роли д'Артаньяна Михаилу Сергеевичу Боярскому:

"Мало кто знает, но изначально режиссер картины Юнгвальд-Хилькевич хотел пригласить на роль Д'Артаньяна Владимира Высоцкого. Под него подбирались и остальные актеры, но в последний момент Высоцкий отказался, решив, что староват для этой роли."
В другом интервью Боярский излагает эту же версию, но с дополнительными деталями:

"- Раз уж мы заговорили о "Мушкетерах", то не расскажете ли о том, как вас выбирали в д'Артаньяны?
- Пробы происходили в Одессе. Был я не первым д'Артаньяном, а десятым или пятнадцатым. Мы пробовались вместе с Игорем Старыгиным. И, собственно, я не очень рассчитывал получить роль д'Артаньяна, потому что вначале мне предлагали Рошфора, Атоса и других. Такие метания из стороны в сторону были малопонятны, но уж пробоваться - так на д'Артаньяна. Я поехал в Одессу, и - о чудо! - меня утвердили. Вероятно, сыграло свою роль то, что Дунаевский знал о моем музыкальном образовании и что я смогу петь его песни сам, а не чей-то голос за кадром зазвучит. И младше я был всех остальных мушкетеров - все как в романе Дюма.

Интересно, что первоначально Георгий Юнгвальд-Хилькевич на роль д'Артаньяна планировал пригласить Высоцкого, и под него подбирали всех остальных актеров. А в последний момент Высоцкий сказал, что староват для этой роли. Может быть, у него были какие-то дела, семейные или творческие, - не знаю. Факт тот, что он отказался. После этого начались метания группы, ведь все было построено на Владимире Семеновиче. Вроде, он должен был и песни писать для фильма... Я не знаю всей этой истории до конца".
Сам Юнгвальд-Хилькевич говорит, что все было по-другому, проще. Вот отрывок из интервью режиссера:

"— Вы действительно хотели снять в роли д'Артаньяна Владимира Высоцкого?

— Не совсем так. Когда мы с Володей просматривали фильм, он, видимо, просто ревновал меня к Боярскому. Я у него спрашивал: "Володя, ты что, представляешь себя д'Артаньяном? Какое ты имеешь отношение к этой роли?!". А он отвечал: "А Майкл Йорк?!". И он был действительно прав.

Есть англо-перуанская экранизация "Мушкетеров", дико смешная. Там д'Артаньяна играет Майкл Йорк, а Анну — Джеральдин Чаплин. Д'Артаньян — блондин со сплющенным носом, скачет на огромном мерине и попадает во всякие необычайно смешные ситуации. Мне подобная интерпретация тогда казалась невозможной. В роли гасконца я видел только Боярского.

Конечно, Володя мог это тоже сделать, по-своему, совсем не так, как Миша. Не знаю, какой бы тогда получилась картина. Ведь Высоцкий был персонажем вовсе не мушкетерской актерской темы, которую он устно выразил в фильме "Опасные гастроли": "Бегу, бегу и не знаю, куда". А мои герои всегда знали, куда и за что."
Правда в другом интервью Хилькевич уже иначе рассказывает о возможном д'Артаньянстве Высоцкого:

"- А неужели Высоцкий не мечтал сыграть д'Артаньяна в вашем фильме?
- Как актер, конечно, он ревновал к тому, что в этой роли я снимаю Боярского. Обижался, но никогда не унижался до просьб. Думаю, Володя с его нечеловеческим талантом вполне мог сыграть. Это было бы событием".

А в третьем случае и вовсе предлагает мировоззренческо-философское обоснование:

"- Когда вы задумали снимать "Д'Артаньяна и трех мушкетеров" , по-моему, еще был жив Высоцкий , и он был вашим другом, почему вы не ему предложили сниматься?

- Вы знаете, во времена социализма стандартизация мышления охватывала даже тех, кто ненавидел этот социализм. Скажем, представить себе Высоцкого или Майкла Йорка в роли Д'Артаньяна было нельзя, когда его должен был играть Боярский. Он соответствовал представлениям".
Наверное не стоит грустить, что мы не увидели Высоцкого в роли безрассудного гасконца - все-таки в 1979 году он никак не походил на молодого задиру. Уж роковая тень легла на его лицо, и роль пушкинского Дон Гуана для обреченного поэта была куда как органичней. Что же до Атоса-Ливанова... На мой вкус - таланту Василия Борисовича буффонада, которой изобилует постановка Хилькевича мало подходит. При всем искрометном веселье, которое несомненно присутствует в характере нашего любимого артиста, дарование его отнюдь не водевильного порядка. Кроме того, похоже, что съемки "Мушкетеров" и "Холмса" хронологически накладывались друг на друга. Представьте мы бы знали Ливанова в роли графа де Ла Фер, и лишились бы Шеролка в его исполнении... Вот ужас-то!

Помимо "Мушкетеров" Высоцкий с Ливановым имели шанс встретиться и на площадке фильма "Звезда пленительного счастья", где Василий Борисович блистательно сыграл императора Николая I. Есть информация о том, что в первоначальном сценарии был персонаж Александра Пушкина, и на эту роль якобы звали пробоваться Высоцкого. Сведения эти неподтвержденные, они промелькнули в интервью ВВ, которое то ли было, то ли нет. Автор опубликовал его через пятнадцать лет, заявив, что в 1974 году ему не удалось напечатать текст в силу цензурных барьеров. Итак, Высоцкий-Пушкин...

"– Кто его будет играть?
Высоцкий пожал плечами:
– Какой-то молодой актёр. Видел снимок с проб: сидит спиной. Похож. Режиссёр Мотыль, вроде бы, хотел взять меня на пробы, но как-то мягко отказали. Не дали. У нас ведь так: тем, кто имеет столкновения с правительством, не дают соприкасаться с этой темой. Повышенная популярность и т.д. Вообще, у нас в Госкино, – с горьким сарказмом говорит он, – хотят, чтобы министра играл сам министр, зама – его зам и т.д".

Повторюсь, что эта цитата вызывает у меня сомнения, т.к. стилистически не похожа на высказывания Высоцкого. Вряд ли он стал бы употреблять в отношении самого себя фразу "тем, кто имеет столкновения с правительством". Высоцкий никогда не "позиционировал" себя диссидентом, и даже в интервью американской телепрограмме "60 минут" был куда более лоялен в высказываниях. Если мне не изменяет память в тех редких случаях, когда он публично сетовал на взаимное непонимание с Системой, он употреблял эвфемизм "начальство".

Совместной работы Высоцкого и Ливанова не случилось, но очень сильное взаминое расположение было. Тем более, их связывало множество общих друзей - Кирилл Ласкари, Олег Даль, Леонид Енгибаров, Савелий Ямщиков...

"Собаку Баскервилей" снимали в 1980 году. Есть свидетельства конкретной встречи двух артистов и в эту пору. Тема была несколько деликатной. Игорь Масленников в интервью газете "Беларусь сегодня" так отвечает на вопрос журналиста:

"— Как вам удавалось противостоять «зеленому змию», во власти которого пребывали некоторые актеры?

— Михалков много пил. Группа докладывала мне, что за смену он «уговаривает» бутылку коньяка и ничего не ест. Для такого здорового организма это сущие пустяки.

А Ливанов в то время был «зашит». Нам пришлось это сделать. Перед началом съемок мы через Высоцкого попросили Марину Влади, чтобы она прислала из Парижа препарат, который у нас не выпускали. И Володя вдвоем с Олегом Далем ловили Ливанова по всей Москве, чтобы «зашить».

— Почему именно они?

— Потому что они были его друзьями и «коллегами» по этой части, а значит, авторитетами."

Фильмы "Место встречи изменить нельзя" и "Шерлок Холмс и доктор Ватсон" были продемонстрированы по телевидению в 1980 году. Свою работу Высоцкий, насколько я знаю, успел посмотреть, а вот видел ли он, всегда переживавший за друзей, масленниковского "Холмса"?

Года полтора назад мне в очередной раз посчастливилось - я нашел в сети информацию, прямо говорящую о том, что Высоцкий успел оценить актерскую работу Василия Ливанова в фильме "Шерлок Холмс и доктор Ватсон". Интересно, что сам Василий Борисович не знал о том, что Володя видел "Холмса". Получилось так, что, разыскав это уникальное свидетельство, через двадцать семь лет я передал ему привет от ушедшего товарища.

Этот матриал, ввиду его уникальности, я позволю себе привести целиком, не раздергивая на цитаты.

Борис ПРОХОРОВ

"- ВЛАДИМИР СЕМЕНОВИЧ? - НЕТ ПРОСТО ВОЛОДЯ..."

21 год спустя: воспоминания о встрече с Владимиром Высоцким
Наверное, нас ждали - дверь распахнулась на первую трель звонка. Щурясь от подъездного полумрака, я шагнул прямо в освещенную комнату. Крепкое оценивающее рукопожатие, безмолвный диалог глаз - ну-ка, что ты за гусь?

- Владимир Семенович?

- Нет, просто Володя. Сразу стало легче. Тысячу раз представлял себе эту встречу, почему-то веря, что она рано или поздно состоится. И она действительно произошла, но как-то буднично и просто, что впору и разочароваться. Так мечты не сбываются. И эта искорка зажигания - просто Володя (!) - как свидетельство: есть контакт. Обожаю эти мгновенные контакты, после которых надо просто быть самим собой и не притворяться очень уж умным. Он сразу дал понять, что здесь нет ни кумиров, ни поклонников, а есть нормальные мужики. И без церемоний, без реверансов. А я боялся разочароваться. Ведь бывает и так, а с кумирами особенно часто.

Однако по фильмам - радист из "Вертикали", незабвенный Глеб Жеглов - он представлялся совсем иным: эдаким коренастым крепышом. Ничего подобного: изящный, стройный и достаточно высокий, скорее худой, чем атлетичный. Руки только выдают силушку - жесткие рабочие руки. Одет по-домашнему просто, в джинсы и такую же рубашку.

- Ребята, извините, "Шерлок Холмс" по ящику! Досмотрим?

Конечно, досмотрим. Хотя какой тут Холмс? Боясь лупать глазами своего кумира, я уставился на экран, ничего не соображая по сюжету, искоса разглядывая обстановку.Прихожей действительно нет. Сразу попадаешь в большую комнату, которая как бы поделена на зоны. Справа - импровизированная гардеробная, где на кресло свалены наши пальто, в углу видны две гитары. Дальше - проход вглубь квартиры. Налево - гостиный уголок, где мы и расположились на диванах вокруг столика. Дальше - рабочая зона: какая-то радиотехника, микрофоны и синхронизаторы. По углам -церковная утварь. Благостные апостолы в полный рост жалостливо протянули длани навстречу друг другу. Книг немного -один сервант, и в основном художественные фотоальбомы. Все это пронизано острым запахом сердечных капель.

- А Васька-то Ливанов хорош! Люблю его до смерти! - его реплика по ходу фильма. - А Брондуков, а Зеленая! Вообще, отличная работа, аж завидки берут!
Я уже освоился настолько, что посмел поспорить с Высоцким насчет породы карикатурной собаки-ищейки, которой по сюжету надо сдохнуть от таблетки с ядом. Был не прав, зато выяснил, что поэт и в собаках - дока. Но тут надо сказать, как я вообще попал в эту квартиру.

Всему "виной" - старатель Вадим Иванович Туманов, мой старый знакомый еще по Хабаровску. Золотопромышленник, богатей, "новый русский" еще в те далекие времена, он имел слабость прихвастнуть своими шальными деньгами: "Знаешь, Борь, у меня только долгов сто двадцать пять тысяч". Его щедрость просто шокировала. Как-то мне удалось оказать ему крошечную услугу. Так потом он просто достал своим желанием отблагодарить. То навязывал японскую стереосистему, то -цветной телевизор - по тем нищим временам это были отнюдь не подарки. Наконец, чтобы он отстал, я решил поднять цену до немыслимого. Зная, что он дружит с Высоцким ("Речка Вача", "Побег на рывок" посвящены Туманову), я поставил ему ультиматум: "Познакомь с Высоцким, и мы квиты!"

Думал, он обидится, мол, ну ты, брат, загнул! А Вадим Иванович удивленно пожал плечами, просто потянулся к телефону и отрекомендовал меня Высоцкому уникальным способом: "Хороший парень, хотя и журналист". И тут же мне:

- Собирайся, поехали!

- Как поехали, куда? Ночь на дворе, с пустыми руками в гости да еще к кому! С ума ты сошел!

- Не бойся, есть у меня для него якутский сувенир!

Признаюсь: я был пьян от счастья. Ничего в мире в те годы не было для меня дороже возможности такой встречи.

По дороге от станции метро "Южная" до Малой Грузинской Вадим тщательно инструктировал меня, как себя вести. Во-первых, никакого спиртного. Во-вторых, никаких интервью, никаких "планов на будущее". Сегодня ты не журналист, ты -гость из глубинки. Остальное - по ходу. Я возмутился: спиртное - ладно, бог уж с ним. Но как же: встретиться с Высоцким и не рассказать об этом?

- Не любит он вашего брата. Московские редакции его и так достали. Берут интервью, а потом не печатают. И тебя не напечатают.

- Но почему? - я был провинциален и глуп, таким, кстати, и остался. И решил блокнот не доставать - кто их разберет, эти московские штучки. Познакомимся, поговорим, а там видно будет. Так что ни в тот вечер, ни после я не сделал ни одной записи. И сейчас веду репортаж по памяти. Это нетрудно: каждое слово Поэта, каждый его жест врезались в мозговой компьютер навсегда.

Так же, как и его песни.

Шел одиннадцатый час ночи, и Шерлок Холмс успел расправиться со своими врагами. Мы потянулись на кухню, в глубь квартиры. Хозяин сам показал: здесь, налево, - спальня, вот мой рабочий стол. "Я пишу по ночам - больше тем!" Здесь, направо, - прочие удобства. А вот и кухня! Просторная, в стиле а-ля рюсс, под потолком высокие полки, расписанные петухами, уставленные всякими импортными банками. Главный предмет - широкий крестьянский стол, вдоль него - лавки. "Сейчас мы закусь изобретем -Маринка столько вкуснятины натащила".
Четвертым в нашей компании был Сева, фамилии я его тогда не знал, мельком отметив, что где-то его видел. Потом вспомнил: да в кино же, вместе с Жегловым. Сева Абдулов отнесся ко мне настороженно, холодно и ревниво. И не без оснований -я-таки оправдал его худшие опасения. Вадим Туманов торжественно достал свой сувенир - большую копченую оленью ногу! Под вопли восторга мы решили пощадить заграничную вкуснятину, жадно набросились на российский деликатес. Володя отрезал себе здоровые куски, поливая их лимонным соком и наворачивая будь здоров. Вадим и Сева не отставали, однако мне кусок не лез в горло. Я умоляюще смотрел на Туманова, он словно бы не замечал моих взглядов. Пришлось пойти ва-банк!

- Не, мужики, я так не играю! Не по-русски получается: в одиннадцать ночи сидят четыре амбала, едят мясо, и - ничего? Как сектанты или заговорщики. Правильно вас, москвичей, КГБ шпыняет. Давайте хоть для конспирации...

Рассмеялись, даже Сева улыбнулся.

- Старик, клянусь - в доме ни капли! Севка не даст соврать.

Вот она где пригодилась, провинциальная предусмотрительность. А у нас с собой было! Все мы непьющие, а какой-нибудь паршивенький коньячишко всегда найдется, на всякий пожарный случай! А мне нужен был праздник, был нужен тост. Мы разлили это дело чисто символически, буквально по 15 капель. И я поднял. И я сказал:

- Володя...

И захлебнулся от нахлынувших чувств. Как много мог бы я сказать ему о народной любви к его песням, к нему самому! Как много он значит только своей жизнью, своим дыханием, своим словом для огромной измученной, самой светлой и честной страны.

Но чтобы не сбиться на высокопарные пошлости, чтобы не испортить вечер с копченой оленьей ногой, я сказал просто:

- Володя, давай тяпнем за наше проклятое ремесло - говорить правду!

И все мы смочили губы отличным киргизским "Манасом". А потом заговорили - так просто, ни о чем и обо всем сразу. Он спросил, какая песня больше всех лично мне нравится, и я только и смог выдохнуть - все! Я их все наизусть знаю. Высоцкий рассмеялся: старик, да все и я сам не знаю, их же больше восьмисот! Но я не сдавался: ладно, пусть не все, а ты сначала попробуй достать в Хабаровске или во Фрунзе свои записи! Что достал, то и знаю. Хочешь - поверь, хочешь - проверь.

- Ну, а первую, что услышал, помнишь?

Тэк-с, подумал я, деградирую - не я, а у меня берут интервью. Прошло тридцать лет, но первую встречу с песнями Высоцкого отчетливо помню. В те годы, почти как все, я тренькал на гитаре, что- то сочиняя. Разумеется, знал - нельзя было не знать наизусть - все тогдашнее бардовское: и о дежурном по апрелю, и про синий троллейбус, и про братана с психами в Белых столбах, и Визбора, и Кукина, и Галича, и Окуджаву, и Новеллу Матвееву и Аду Якушеву... Все это я передал поэту в двух словах, и ему было приятно.

- Да брось ты - пишу, как бог на душу положит. Сам не понимаю, почему так получается. Ну, а последние - "История болезни", "Диагноз", "Детство", "Охота на волков" - как тебе?

- Мр-мр, - что-то пролепетал я, лишь бы уйти от расспросов -этих шедевров гражданской лирики я тогда даже не слышал! Да и вообще мало кто слышал: Высоцкий оказался неисчерпаем, его и до сих пор не объяли во всей его глобальности. А тогда ловко перевел разговор на другую тему: мол, давайте лучше о бабах. "Володя, - говорю, -ты зачем Марину зовешь Маринкой? У нас в Киргизии рыбка такая водится в горных речках. Вяленая с пивом отменно хороша".

- Серьезно? - очень удивился он и что-то черкнул на столешнице.

Хочу быть правильно понятым: я не пишу литературоведческое исследование о творчестве лучшего Поэта 20-го века. На это у меня не хватит ни мозгов, ни эрудиции. Не пишу о том влиянии, которое оказал Высоцкий на миллионы людей нескольких поколений. В конечном счете (без преувеличения!) - на судьбу страны.

Пусть простит читатель за то, что рассказ больше не о Высоцком, а о себе, счастливчике, которому тоже удалось прикоснуться к вечности, посидеть в компании с великим. Очень хочу хоть словцом, хоть черточкой, хоть своим отношением дополнить его портрет.

Я никогда не слышал его песен "живьем" - столица далеко, а провинция не была избалована его концертами, хотя на Высоцкого шли все и без рекламы. Мне не посчастливилось его поймать ни в Тольятти, ни в Пятигорске, ни тем более в Киргизии. И конечно, я не осмелился бы попросить его спеть в тот вечер. Помог случай. Вдруг Володя всполошился: что же мы тут сидим, там же по ящику про Шукшина показывают. Шел телевизионный очерк об алтайской деревушке Сростки, рассказывали мать и сестра Василия Шукшина. Высоцкий был очень растроган. Просто так, без гитары, он вдруг спел - продекламировал всего один куплет: Уже ни холодов, ни льдин. Земля черна, красна калина. А в землю лег еще один На Новодевичьем мужчина.... И едва не прослезился и, как мальчишка, засмущался своей нежности к Василию Макаровичу. И чтобы спрятать это, перешел на веселое: "Мы обмывали его фильм "Живет такой парень" в кабаке.Вдруг явился Евтушенко, в потрясающей заграничной шубе. Как всегда - весь из себя, на козе к нему не подъедешь. А тут - Вася! Схватил вилку, давай гонять его вокруг стола, приговаривая: "Вот кто мне за банкет-то заплатит!"

Остается рассказать, почему я молчал целых 20 лет. У меня есть уважительная причина. На обратном пути Вадим Туманов просто по-человечески попросил: "Боря, будь другом, ничего не пиши об этом вечере и о Высоцком. По крайней мере десять лет!" Я был ему так благодарен, что дал слово молчать вдвое дольше". А тут еще вскоре о Высоцком заговорило столько людей и так много, что было неловко присоединиться к могучему хору его близких и друзей, мол, и я, и я сподобился.

Срок истек, хор иссяк, теперь можно добавить к облику Поэта и этот вечер.

Все мы тогда были уверены, что Высоцкий вечен, он всегда будет с нами и споет все то, о чем не говорят по телевизору и не пишут в газетах. Мы были уверены, что дождемся официального признания Владимира Семеновича в нашей стране. Дождались, признание вроде бы пришло, хотя и после его смерти. И фильмы сняты, и книги вышли, и памятник стоит, и в школьной хрестоматии его "проходят" (вот бы посмеялся он от души - навели хрестоматийный глянец!). А все не то - не наш это Высоцкий! С известной долей уверенности могу сказать - забронзовев, ушел, уходит он от нас. Умирает, окончательно обессмертившись.

Главное - его уже нет в нашей душе.Как больно, как физически остро его не хватает! Как не хватает стране Поэта именно такого масштаба и такой гражданственности! В тяжелейший кризисный момент как пригодилось бы его слово о настоящем, подлинном маразме российских "всех этажей власти"! Как проходит мимо него наша бесполая, расхристанная молодежь! Как пригодились бы всем нам сейчас его оптимизм и бесконечная вера в свое Отечество! "Не волнуйтесь - я не уехал. И не надейтесь - я не уеду!"

Сейчас, в дни памяти, опять начнутся идиотские словопрения: с кем бы он был? С "ними" или с "нами"? Чушь все это. Высоцкий был бы ни с кем! Он был и остается только со своим народом!
"Ой, Вань, гляди какие карлики!" - вот что он бы спел, глядя на заседания Государственной думы. Ах, как он был молод и дерзок: для всей страны он был просто Володя. И это не фамильярность, это было всенародное родство. Его отчество - Семенович - мы узнали только после смерти.

И последний штрих того вечера: где-то около часу ночи раздался звонок - Высоцкого ждали в какой-то компании. Он извинился перед нами: отказаться от приглашения было нельзя. "Может, подождете? Я скоро вернусь". Мы стали собираться вместе. На прощанье я еще раз обнаглел. Смерть не люблю автографы, а тут - будь что будет!
- Какой разговор, старик! - он достал стандартную открытку и быстро начертал: "Добра!" Расписался и поставил дату: 23 марта 80-й год.

написано 20-05-2008 23:12            

К годовщине со дня рождения поэта

ЧТЕНИЕ ПРО СЕБЯ

"Снова о Высоцком? - удивится читатель. - О нем все, что можно, уже написано". Всe, да не всe.

Мой Высоцкий стал "вырисовываться" около тридцати лет назад, когда я учился на филфаке единственного тогда в городе университета. Песни покойного барда стали темой - спасибо Александру Ивановичу Лазареву! - одной дипломной и двух курсовых моих работ.

Был ли я недостаточно энергичным и настойчивым? Сейчас уже трудно сказать. Но мне куда легче было раздобыть машинописные распечатки песен, нежели магнитофонные записи (не забывайте, это было самое начало 80-х). Тогда я воспринимал это как большое несчастье. Теперь же полагаю, что мне крупно повезло.

Огромное количество людей в один голос заявляют, что читать Высоцкого с листа бумаги невозможно: постоянно в ушах звучат его тембр, интонация, мелодия. Поэтому, дескать, это не поэзия. Мне, как вы понимаете, все это помешать не могло. К тому времени я слышал - в лучшем случае - 40-50 песен, а распечаток были сотни и сотни.

Сам Высоцкий хотел увидеть свои тексты напечатанными. Это общеизвестный факт. Тем самым я не нарушал авторскую волю, но, напротив, читал тексты с листа, как и было завещано.

Недавно я нашел себе неожиданного союзника. В мемуарах Микаэла Таривердиева "Я просто живу" мне удалось встретить следующие строки: "...не люблю, как поэты читают свои стихи. Наверное, в принципе это интересно. Но они придают своим стихам собственный ритм, в то время как их стихи гораздо ритмически богаче. (...) Стихи вообще не предназначены, на мой взгляд, для произнесения. И чем они богаче, тем менее для этого приспособлены. Они должны читаться про себя. (...) Читать стихи вслух - то же самое, что экранизировать классическое произведение. Чем замечательна классика? Когда читаешь Шекспира, в воображении возникают свои образы. Ты видишь этих героев. Ты к ним привыкаешь. Когда же ты видишь это произведение, воплощенное режиссером на киноэкране, а ты его уже давно про себя увидел, все становится одномерным. То же самое со стихами. Стихи должны читаться про себя".

Согласен. Поэтому отнесемся к стихам Высоцкого так, как если бы это была пьеса или сценарий, либретто или партитура... И тогда мы увидим, что его способ исполнения собственных стихов не единственный, что его вариант прочтения - лишь один из множества возможных. Что мешает нам "исполнить" Высоцкого по-своему? Да ничего.

ИСПОЛНЯЕТСЯ ВПЕРВЫЕ

Высоцкий, читаемый с бумаги, несоизмеримо богаче себя звучащего. Читая его собрание сочинений (роскошный семитомник, отпечатанный в Германии), с изумлением обнаруживаешь, насколько прочно он связан с мировой культурой. В известнейшем тексте "В королевстве, где все тихо и складно..." вдруг проглядывают явственные следы "Сказки о пастухе и диком вепре" Н. Языкова, а "двухсерийная" песня "Честь шахматной короны" написана по мотивам рисунков Х. Бидструпа. Если допустить, что это случайные совпадения, рано или поздно придется признать, что у Высоцкого слишком много таких совпадений.

Но и не отвлекаясь на мировую культуру, можно найти интересные вещи. Обратите внимание на большое количество песенных циклов. Высоцкий берет какую-либо ситуацию (как правило, в ней задействованы двое) и показывает ее глазами то одного участника, то другого. Чаще всего мы получаем две противоположные по своей направленности песни, и вычислить, что же случилось в реальной ситуации, кто прав, а кто виноват, практически невозможно.

(Подобным же образом построен и фильм Акиры Куросавы "Расeмон". В лесу произошло убийство. Судья по очереди заслушивает всех, кто мог быть в нем замешан, даже призрака, и все-таки не может прийти к какому-то определенному выводу. Очень уж убедительна каждая версия.)

Присмотримся к персонажам циклов Высоцкого. Летчик и "Як"-истребитель, всадник и конь, певец и микрофон. Ничто не мешает нам увидеть в этих парах нечто большее, чем просто полноправных партнеров. Скажем, Бога и человека. Если же слово "Бог" звучит очень громко, тогда - человека и его совесть. На это намекает и сам автор, то и дело повторяя: "Но Тот, Который во мне сидит...". Как говорил другой поэт, "игра приобретает интерес". Горизонталь сменяется вертикалью, и песня получает совсем иное измерение.

ЗЛОЙ ШУТ

Собственно, это, на мой взгляд, и привело к поражению Высоцкого и - как следствие - ранней его смерти. Вовсе не наркотики, алкоголь, разочарование в советской, а позднее и в западной жизни.

Высоцкий все чаще замечал, что его не понимают, не хотят понять. Все чаще в его текстах появляется "злой шут".

Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта -

Повторю, даже в облике злого шута!

Я помню, как вздрогнул, впервые натолкнувшись на это словосочетание - хлесткое и запоминающееся. Но оно повторялось снова и снова, возникало в самых разных текстах, например, в "Деревянных костюмах", в "Моем Гамлете", в других.... Оно было слишком навязчивым, чтобы не обращать на него внимания.

Трудно предположить, чтобы человек, игравший Свидригайлова в постановке "Преступления и наказания", не читал "Братьев Карамазовых". Не оттуда ли, не из Достоевского ли возник и застрял в его подсознании этот образ?

Цитирую по памяти: "В ее глазах он казался смелейшим человеком той, переходной ко всему лучшему эпохи, в то время как на самом деле он был злой шут, да и только". Подставьте вместо "нее" публику, а вместо "него" - Высоцкого и посмотрите, что получится.

Зазор между тем, как Высоцкий ощущал себя, свое призвание, и тем, как он воспринимался со стороны, а также страх и в самом деле оказаться пустышкой, одномерным человеком, псевдонародным акыном ("что вижу, то и пою") - все это не могло не привести к глубочайшему душевному разладу.

Я Гамлет, я насилье презирал!

Я наплевал на датскую корону!

Но в их глазах за трон я глотку рвал

И убивал соперника по трону.

Может быть, еще и поэтому он цеплялся за возможность еще при жизни увидеть тексты опубликованными, ведь многовековая мудрость утверждает: "Написанное - остается".

МЕЖДУ ДОН-КИХОТОМ И ГАМЛЕТОМ

Актер и поэт в начале 70-х неотступно упрашивал главрежа Таганки поставить Шекспира и дать ему, Высоцкому, роль Гамлета.

Премьера "Гамлета" состоялась в 1971 году. Первые известные песни Высоцкого датированы 1962 годом. Умер же он, и это все знают, в 1980-м.

Выходит, что все творчество поэта делится на два равновеликих периода: до и после Гамлета.

...Сейчас эпоха Возрождения не в чести у интеллектуалов. Вот Средневековье - это да, это действительно! Наверно, ситуации рифмуются. Приближается Новое Средневековье (о котором еще Бердяев говорил), причем не только в нашей стране. А оно, в свою очередь, потребует себе мощной идеологической базы, мифологической укорененности в прошлом.

Лет десять-пятнадцать на волне всеобщей эйфории и не известная мне рок-группа, и популярный бард Сергей Никитин могли распевать такие неприхотливые строчки Бориса Чичибабина, харьковского поэта:

Давайте делать что-то!

И, черт нас побери,

Поставим Дон-Кихота

Уму в поводыри!

Мы как раз сейчас и пожинаем горькие плоды вот этого неуемного желания "что-то делать, хоть непонятно что". Как после тяжкого похмелья, понимаем, что Дон-Кихот годится лишь в книжные персонажи.

Высоцкий был слишком талантлив и прозорлив, чтобы ставить сервантесовского героя "уму в поводыри". Если он в молодости и вел себя подобным образом (или утверждал что-то похожее в своих песнях), то чутье художника постепенно подсказало ему иное направление - направление ищущей мысли, мучительных сомнений в ущерб действию... Словом, всего того, что мы обычно связываем с образом Гамлета.

Это шло вразрез с ожиданиями публики. От Высоцкого по-прежнему ждали донкихотства, в нем видели надежного рубаху-парня, который поддержит и выручит - если не делом, то словом.

Он же примерял наряд Гамлета - можно сказать, втайне от всех. Открытие в самом себе трагического героя эпохи Возрождения было глубоко интимным делом.

Замечательный, многоплановый поэт Высоцкий так и останется для меня примерно на полпути между Дон-Кихотом и Гамлетом. Между Александром Галичем и Иосифом Бродским. Но это тема уже совсем другой статьи.

Дмитрий КОНДРАШОВ

написано 22-05-2008 12:06            

Это был человек потрясающей судьбы.
Хороший пример того, как "рождённый ползать" научился летать. Родившийся в семье военного, выросший в омерзительно среде, ставший алкоголиком в 13 лет Володька Высоцкий за несколько лет своей недолгой жизни сумел превратиться в поэта Владимира Высоцкого. Всю жизнь он боролся с собой, и далеко не всегда выходил победителем. Наблюдать за его самосовершенствованием в его собственных стихах и музыке - удовольствие почти садистское.
"Ни единою буквой не лгу..." - написал он в своей песне "Прерванный полёт". Он не лгал о своей жизни, своих проблемах, недостатках, сомнениях, переживаниях и люди верили ему, а потому и слушали, внимали и делали выводы. Вот так бы я выразила суть его творчества.

написано 22-05-2008 23:44            

Одними из главных действующих лиц на собрании, посвященном юбилею Владимира Высоцкого, были поэты-барды Ирина Парошина и Людмила Орагвелидзе, предложившие свое прочтение песен Владимира Семёновича.

Со вступительным словом выступил президент «Нового современника», поэт, журналист и литературовед Владимир Саришвили. Он зачитал фрагмент из интереснейшего исследования нашего соотечественника, доктора филологии профессора Ефима Курганова, ныне проживающего в Париже и работающего в Сорбонне.
«Титаническая натура Высоцкого, его бешеный темперамент, так и не сдавленный цивилизованностью, условностями культурного поведения, высочайший трагизм, перемешанный с искромётной буффонадой, высвобожденная от пут средневековья, свободно льющаяся энергия духа и тела – все это напоминает человека эпохи Возрождения, открывает породу людей, которая как будто давно должна была бы исчезнуть, - пишет Ефим. Курганов в своем исследовании «Высоцкий и Шекспир». – Высоцкий был другой, иной, чем мы, и он явно оказывается ближе к Шекспиру, чем к нам. Тут совпадение не субъективно-личное, а, так сказать, объективно-культурное.

Вспомним, что Шекспира целые столетия (даже умнейший Вольтер) обзывали мужиком, дикарём, всё перемешавшим, не соблюдавшим правила этикета, дерзко и самонадеянно путавшим жанры…

Как тут не вспомнить Высоцкого? Кто он? Певец, поэт, артист или все это вместе? Он оказывается вне каких-либо рубрик, ибо отказался соблюдать правила, как и Шекспир. И вот что еще крайне важно. Интеллектуализм Высоцкого, человека достаточно рафинированного, любителя тонкой, изысканной поэзии, был настолько загнан внутрь, настолько не выпирал в его текстах, что Высоцкий тысячами его поклонников совершенно серьезно воспринимался как блатарь, шофер, геолог, моряк, летчик и т.д. Вся эта уникальная галерея характеров списывалась на него же. Данная особенность до странности оказывается близка Шекспиру. Суть этого феномена в том, что читатели и зрители отказываются признать наличие ниточек, при помощи которых кукольник как бы оживляет персонажей действа, более того, автор оставляет их в полной уверенности, что ПЕРСОНАЖИ ЖИВЫЕ!».

Владимир Саришвили прочитал свое стихотворение «Гамлет», посвященное памяти Высоцкого, и представил подлинный раритет - хранящийся в его личной библиотеке восьмой номер журнала «Литературная Грузия» с осуществленной посмертно мечтой Владимира Высоцкого – первой публикацией подборки его стихов. Да, именно Грузия стала той страной, где поэзия «московского аиста» впервые увидела свет, именно в Грузии получили Благословение Небесное обвенчавшиеся в Сиони Марина Влади и Владимир Высоцкий.

Затем слово взял мэтр грузинского телевидения, стоявший у истоков его создания, оператор Игорь Нагорный. Он вспомнил 10-летний период своей биографии, когда, работая на Центральном телевидении СССР, неоднократно общался с Высоцким.

- Я снимал на камеру все его спектакли, - и «Пугачева», и «Гамлета», и «Вишневый сад». Многие фрагменты сохранились в архивах, и мне приятно, что есть доля моей заслуги в сохранении живого облика Высоцкого – скульптора этих образов, неповторимого артиста запредельного накала энергии. Не скажу, что мы были с Володей запанибрата, но отношения у нас были очень теплыми. Никогда не видел я его демонстрирующим чувство собственного превосходства. Он всегда был заряжен на шутку, искрометно каламбурил… Но я, будучи старше Володи по возрасту, невольно ощущал в этой простоте общения подлинное величие духа, космический размах таланта и, находясь рядом с ним, как-то внутренне съеживался. Меня часто приводила на «тусовки» с участием Высоцкого его «радиобиограф», тбилисский журналист Алла Силикашвили. Говорят, характер у него был нелегкий, колючий, обидчивый… Не знаю, не знаю. Для меня Высоцкий и конфликт – две вещи несовместные.

Большой интерес вызвало выступление поэта и филолога Нины Зардалишвили, обладательницы уникального архива Высоцкого, который она собирает с 1979 года и который включает ряд выступлений и записей Владимира Семеновича, сохранившихся в единственном экземпляре. Уникален и собранный ею фотоархив, один из образцов которого мы впервые публикуем. Здесь – фотопробы со съемок «Маленьких трагедий», с репетиций «Гамлета»: улыбающийся Высоцкий с черепом «бедного Йорика»; съемки новоселья в Москве, случайные снимки, сделанные друзьями, съемки похорон – единственного визуального исторического свидетельства этого черного дня в истории искусства. Киносъемок не сохранилось, кроме одной, сделанной немцем-любителем.

Закрытой и по горло занятой фальшивой Олимпиадой Москве было не до смерти великого своего поэта. Нина Зардалишвили на всю жизнь «влюбилась» в Высоцкого 11-летней девочкой, во время гастролей театра на Таганке в Тбилиси.

Тогда ее тетя была куратором гастролей москвичей и однажды, сидя «в кассах» Дворца профсоюзов перед началом «Гамлета», девочка услышала стук в окошечко. Отодвинула занавесочку – и обомлела. Перед ней стоял и улыбался… Высоцкий в костюме Гамлета.

С тех пор Нина буквально не отходила от артиста, ставшего в одночасье ее кумиром и проникшегося к маленькой поклоннице взаимной теплотой, о чем свидетельствуют его надписи на программках, бережно хранящиеся в семейном архиве: «Ниночке, хорошей девочке» или «Нине, расти красивой, умной девочкой».

«Мой хвостик»,- называл Высоцкий Нину и часто спрашивал – о привычках, склонностях и пристрастиях – на сцене, в музыке, книгах…
Нина Зардалишвили собрала практически всю советскую периодику о Высоцком – более 3000 газетных и журнальных статей со всей территории СССР и затем – СНГ. В ее фонотеке – более 200 часов звучания Высоцкого, она – автор ряда научных докладов о творчестве короля мирового бардовского искусства, в числе которых «Образ лирического героя в творчестве Высоцкого и «Гамлет» Пастернака и «Мой Гамлет» Высоцкого», отмеченные наградами в Донецке и Ленинграде. Впоследствии, познакомившись с матерью Высоцкого Ниной Максимовной, Нина Зардалишвили пополнила свою коллекцию уникальной информацией, в том числе и из архива, закрытого для посторонних сыном Высоцкого, Никитой.

- Я наблюдала за его творческим процессом. Как он писал? Отбивал ритм по столу – не подбирал мелодию на гитаре, а именно отбивал ритм. Он – один из немногих поэтов, использовавших трехсложные и четырехсложные рифмы. Что же касается самоценности его музыкального дарования, то как тут не прислушаться к такому авторитету, как Альфред Шнитке? На вопрос, чье музыкальное дарование богаче – Окуджавы или Высоцкого, неожиданно для многих он ответил: «По насыщенности, глубине музыкального ряда творчество Высоцкого намного богаче».

Настоящая дружба связывала его с Валерием Золотухиным, но разрушилась она в один день. В анкетах на вопрос «Ваш друг» они писали: «Владимир Высоцкий», «Валерий Золотухин». Высоцкий отказался в пользу Золотухина от роли в спектакле «Живой», за билет на который в Москве в то время давали ордер на однокомнатную квартиру.

Ни для кого не секрет, что время от времени Высоцкий срывался. Многие недоумевали, почему жёсткий Юрий Любимов его не наказывает – кого-то ведь уволил за появление в театре на лёгком похмелье, кого-то – ещё за какую-то мелочь. На прямые вопросы Любимов отвечал: «Он – не вы». И – баста.

Но в 1979 году срывы эти участились, и Золотухин втайне от Высоцкого принял предложение репетировать роль Гамлета. Узнав об этом, Высоцкий вызвал друга на разговор. Тот пытался оправдаться – мол, приказ есть приказ.

- Да, тебе предложили, и ты согласился,- сказал Высоцкий.- А мне бы такое не посмели предложить.
Этой измены Высоцкий так и не простил.

Владимир Сорин

написано 24-05-2008 21:22            

Его сокурсники, друзья по Школе-студии МХАТ вспоминают, что уже в институте вокруг него всегда роились люди. Его хриплый баритон собирались послушать студенты с разных курсов, выпускники, заглядывающие в альма-матер, педагоги. Николай Караченцов вспоминает, как «на лестничной клетке Школы-студии я впервые увидел Володю Высоцкого. Он тогда еще не был ВЫСОЦКИМ. Не имел той бешеной, ни с чем не сравнимой популярности. Он просто приходил в родную школу и пел песни. Приходил с одним своим приятелем и пел. Они даже не пели, а как-то иначе это надо называть. Это был крик души».

Хриплый баритон, приносящий в любую песню ощущение неизбывного трагизма, душевной муки и силы, скоро станет голосом страны. Безъязыкая улица именно его выбрала «своим голосом», – неподцензурным, обличающим, пророческим, юродствующим. Запела и заговорила словами его песен, присвоила его интонации и сорванный шепот.

Его мастер – Юрий Петрович Любимов, создатель легендарной Таганки, высшей точкой театра назовет гастроли в Набережных Челнах. Когда актеры вместе с Высоцким шли по центральной улице города, жители близлежащих домов устроили демонстрацию: окна почти всех домов были распахнуты, и тысячи магнитофонных глоток приветствовали таганковского Гамлета его же песнями. «Он шел по городу, как Спартак».

И эта спартаковская поступь не была позой. Его друг и коллега Валерий Золотухин уверяет, что Высоцкий не любил и не умел «выдумывать себя»: «Я знаю поэтов, которые следят за тем, как они выглядят в глазах современников и как они хотят выглядеть в глазах потомков. Я это вижу, и я сам этим грешу, иногда что-то не то из себя лепишь – может быть, в актерской профессии это как-то и простительно, но у Высоцкого этого не было. Он не выдумывал себя. Другое дело, что толпа выдумывала Высоцкого».

Он слишком спешил жить: сочинять, петь, играть, любить, дружить. Он жил, как писал: запойно, взахлеб. Все вспоминающие помнят его куда-то или откуда-то спешащим: на концерт, на репетицию, на встречу, на съемки. Он летел, как человек, увидевший смерть за плечами.

Смерть возникала в его песнях в самых разных обличьях: он снова и снова, как завороженный, писал разные варианты конца. Как актер он умирал Хлопушей, Галилеем, Гамлетом (именно своему Гамлету он отдал самые автобиографичные стихи: «Гул затих, я вышел на подмостки»). Стоя у открытой могилы, выкопанной тут же, на авансцене, он задавал извечный гамлетовский вопрос: «Быть иль не быть?» И выбирал борьбу, а значит – смерть.

Возможно, он предчувствовал краткость отпущенного срока. А может быть, сознательно шпорил жизнь, вторя пушкинскому: «Есть упоение в бою...» Он уверял всех и прежде всего себя, что «коварен Бог, ребром вопрос поставил: или-или». И приносил в сытое и застойное время 70–80-х веяние другой эпохи, когда умереть в постели от старости или болезни считалось позором.

На похоронах Олег Даль вдруг отрешенно скажет, что и ему немного осталось. Через полгода на съемках в Киеве его не стало. Менялось время, и вместе с ним уходили его герои, его кумиры, уходили «трагические тенора эпохи»: актеры, которые принесли в нашу жизнь накал собственных душевных страстей, актеры-лирики, которые каждую роль превращали в исповедь. Они ушли вместе с эпохой, которая была озвучена их голосами.

Осталось поколение людей, которым привычно обмениваться, как паролями, строчками его песен или цитатами из его ролей. Остались книги, песни и магнитофонные записи, где знакомый сорванный голос сообщает: «Я когда-то умру, мы когда-то всегда умираем».

ОЛЬГА ЕГОШИНА

написано 24-05-2008 21:23            

Евгений ПОПОВ, писатель:

– Вы не представляете, как популярен был Высоцкий в семидесятых – восьмидесятых! В девяностых интерес к его творчеству как будто сошел на нет, однако сегодня наблюдается вторая волна популярности Владимира Семеновича. Его цитируют, перепевают. Если честно, меня это начинает пугать. Идет, грубо говоря, «опопсение» песен этого талантливейшего барда. С другой стороны, в «перепевках» Высоцкого нет ничего плохого: они – свидетельство того, что он прочно вошел в российскую культуру.

Юлий КИМ, бард:

– Сложно ответить, потому что я не занимался изучением общественного мнения на эту тему. Могу сказать от себя: теперешняя молодежь очень мало слушает Высоцкого. У молодых людей сейчас другие предпочтения – различные современные певцы и певицы, поп- и рок-коллективы. Может быть, юношам и девушкам нравятся некоторые песни Высоцкого, особенно «шуточные», но повального интереса к наследию барда я, к сожалению, не наблюдаю. В нашем, бардовском кругу имя Владимира Высоцкого никогда не забывалось. На днях вот поставил пластинку с Володиными песнями – испытал ни с чем не сравнимое удовольствие.

Сергей СОЛОВЬЕВ, кинорежиссер:

написано 24-05-2008 21:47            

25 июля –день смерти Владимира Высоцкого. В организации памятных мероприятий главную роль сыграл его младший сын Никита – директор Государственного культурного центра-музея В.С. Высоцкого в Москве. Никита ВЫСОЦКИЙ дал эксклюзивное интервью обозревателю «НИ».

– Никита, вам отец снится?

– Да, но я не очень понимаю, что с этим делать... Наверное, наши встречи во сне – это не привет от него, но потаенная часть меня, начинающая бурлить, когда я засыпаю. Как ему не сниться, если я целый день сталкиваюсь с памятью о нем. Он меня во сне совестит. Причем не за то, чем я занимаюсь в связи с ним, а за какие-то мои личные компромиссы. Не то чтобы отец мне говорил во сне: «Что ж ты, сука, делаешь?!», только наутро мне бывает стыдно. И я что-то корректирую в своей жизни.

– Вы уже несколько лет директор центра-музея своего отца.

– Да уж...

– Ну и как вы – испытываете чувство глубокого удовлетворения, видя то, что за эти годы сделано?

– Как вам сказать? Иногда приятно, когда хорошее настроение. Временами грустно. Хочется вернуться к своей основной... бывшей основной профессии. То есть я на самом деле в эти годы и играл, и снимался, и ставил, но работой назвать это нельзя. Что за актер, если он, когда надо, не может поехать в экспедицию на съемки или на гастроли с театром? Предлагают – приходится отказываться, а потом уже не предлагают: ну его, других у нас нет, что ли?..

– Да вы вдобавок и не тусуетесь, в отличие от множества сыновей знаменитых отцов, которые по таланту с отцами не сопоставимы, зато по активности появления на тусовках...

– Есть люди, которые это и умеют, и любят. Есть люди, которые и на тусовках остаются собой. Я и когда был артистом, тусоваться не умел и не любил... Нет, надо все-таки честно сказать: девять лет назад я из профессии ушел. Другое дело – может, я до конца ее не потерял, и будет еще в моей жизни что-то более веселое. Но...

– А что приобрели?

– Не знаю... (Задумывается.) Когда-то здесь, в доме в Таганском тупике, где мы с вами беседуем, была разруха, а теперь стало прилично. Мои покойные уже дед и бабушка были довольны тем, что мне удалось сделать. Приобрел я много хороших людей, с которыми никогда бы не встретился, если б не провел здесь все эти годы.

– А вы за это время что-то важное поняли про Высоцкого?

– Что-то понял. Но проблема, повторю, не в информации, хотя голова от нее пухнет, от самой разной – приятной, неприятной, лживой, правдивой. Несколько лет я живу с ним рядом, и у меня сложился образ уж точно совсем не такой, какой был в шестнадцать лет, когда я его лишь изредка видел... Описать этот образ мне сложно. Умел бы – сел бы и написал книгу. Но я не умею. И не испытываю желания. Делаю, что могу.

– Но случалось у вас за эти годы, исходя из того, что в шестнадцать лет вы знали о нем, какое-то решительное неприятие того, что вы теперь вдруг услышали или прочитали?

– Да сколько угодно. Тема болезненная, и я редко отвечаю на этот вопрос. У меня всегда был дежурный ответ – мол, мемуары больше характеризуют самого мемуариста, нежели предмет его рассказа... Представьте: вы пришли на развал и видите книгу какого-нибудь Ивана Сосискина «Моя жизнь». Да пошел ты, думаете вы, Сосискин, со своей жизнью. Совсем другое дело – когда написано: «Иван Сосискин. Моя жизнь рядом с Высоцким»...

– А если еще на обложке снимок Сосискина действительно рядом с Высоцким – успех гарантирован...

– Гарантирован. И я такие откровения в принципе не люблю. Но, с другой стороны, к очень многим Сосискиным отношусь хорошо. Я ведь их действительно помню рядом с отцом, кто-то из них мне потом помогал. Один отцовский товарищ, например, когда я завис в Новороссийске и ни до кого, кроме него, не мог дозвониться, мне сразу выслал денег. Понятно, что я с такими людьми стараюсь не полемизировать... (Звонит мобильный телефон. Следует разговор довольно долгий, корректный, но жесткий.) Ну, вот, пожалуйста.

– Сосискин легок на помине?

– Потом расскажу... Хотя могу и сейчас. Потому что ситуация развивается, назревает скандал, а он в эти дни, как вы понимаете, совсем не своевремен.

Есть в жизни любого человека такие зоны, которые не для публичности. Тем более после его смерти. Даже когда говорят: «Но это же правда!» – все равно эта правда не предназначена для чужих ушей. Глупо прозвучит, но я одно время интересовался биографией Пушкина Александра Сергеевича. И при том, что о нем осталось очень много воспоминаний, видны огромные белые пятна в том, что касается его частной жизни.

– То есть Александр Сергеевич об этом позаботился?

– Не он. А люди, которые его пережили и продолжали его любить. И мы теперь, как бы ни копали, той «правды», которая предоставит нам возможность злословить, не узнаем. И можем только гадать. А сплетни уж точно запретить никто не может.

Возвращаясь к телефонному разговору, которому вы стали свидетелем, – есть такой телевизионный режиссер Манский. Предыдущая работа его была о «Тату»...

– А до этого он снял фильмы о Горбачеве, Ельцине и Путине, показав их в домашней обстановке...

– В общем, человек чувствует конъюнктуру. Теперь он сделал фильм о том, что, с его точки зрения, творилось с моим отцом в конце жизни. Близкие люди, очень именитые, снялись в этом фильме, который был показан в «прайм-тайм» по центральному каналу. Наследники – мы с моим старшим братом Аркадием – и Юля Абдулова, дочь ближайшего отцовского друга, тоже покойного, и доверенное лицо Марины Влади – не дали Манскому разрешения на использование в его фильме стихов и песен Высоцкого. Только и всего. Имеем право. И он имел право сделать к 25-летию смерти Высоцкого такой фильм. Но тут началось: «Цензорами на сей раз выступили сыновья поэта!» Даже припомнили стихи отца, в 73-м году сочиненные:

«И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи.
И не знаю, кто их надоумил,
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои...»

Вот, мол, Высоцкий предвидел! А в чем проблема? В том, что остались люди, не желающие, чтобы к очередной порции гадости, приуроченной к дню смерти Высоцкого, в качестве главного подкрепления были привлечены песни – то, за что отца все 25 лет помнят. И я показал Манскому фигу. С маслом. Он, кричащий о «семейной цензуре», стал мне предлагать: «Никита, давай я перемонтирую, кое-что сокращу, только чтобы песни остались». То есть человек понимает, что делает успех на костях. Сейчас мне звонили из Союза кинематографистов: Манский объявил на каком-то сайте, что покажет «бесцензурную версию». Что же, пусть показывает. Я заранее предупредил его, что обращусь в суд. И не потому, что они сделали гадость – их право. Потому, что включили произведения Высоцкого, за судьбу которых в ответе Марина и мы с братом, в «художественный контекст» своего произведения...

– Трудно быть «расторопным членом семьи»?

– Противно. А куда денешься? В данном случае у меня вопросы даже не к Манскому, а к тем, у кого зачесалось поучаствовать.

– Судиться за отца часто приходится?

– Бывает. Но уже не часто – все-таки нам удалось внушить мародерам, что за честь и права Высоцкого кто-то может постоять.

– Никита, а у вас не возникает иногда ощущения, что люди, ставящие вашему отцу памятники и открывающие музеи, тоже на самом деле, грубо говоря, Иваны Сосискины? Ведь они, пусть и из благородных побуждений, Высоцкого используют – как многие злоупотребляли знакомством с ним при жизни?

– Непростой вопрос. Некоторое время назад открылся музей Высоцкого в Краснодаре. Второй после нашего. Причем не государственный, как наш, а частный. Человек все двадцать пять лет собирал фотографии отца, записи песен, фильмы, видео и теперь построил здание музея. Подобных частных коллекций вообще много, но ни одну из них музеем я, к сожалению, назвать не могу. А этому человеку, Саше Зубову, удалось. И его музей будет жить. Схожим образом обстоит дело с памятниками – и в Набережных Челнах, и в Новосибирске и на Украине, в Мариуполе, где отец изображен в кожаном пальто, шляпе и сапогах Жеглова, и даже в Черногории – все это народные памятники. Ни власти особо не помогали, ни даже, как ни покажется странным, олигархи, которые от нефтяной трубы немножечко запитали бы доброе дело – нет, в Новосибирске энтузиаст в чистом виде Анатолий Олейников несколько лет назад начал идею двигать, я в успех не верил, но подписал какие-то бумаги... и он это сделал. На свои деньги и на те, которые дали такие же энтузиасты. Власть разрешила – и в этом было все ее участие. Как было с памятником в Барнауле,Екатеринбурге и Волгограде.

– А как Олейников, который для власти все равно, что Сосискин, смог ее одолеть? Где Высоцкий – и где Новосибирск, пусть Высоцкий там и выступал?

– А потому что по любви. И никем не инициировано, кроме самого Олейникова. Вы меня вначале спросили, что я приобрел за последние годы, так вот я приобрел веру в то, что по любви получается все, что нельзя сделать во всех остальных случаях. Эти люди занимаются, грубо говоря, самодеятельностью, а не то чтобы их собрали на берегу озера и сказали: «Пацаны, вот вам деньги, вот майки – вперед»...

– Это вы про летний лагерь «Наших» на Селигере?

– Это я про нас... Памятники, которые ставятся из любви, не вызывают ни у кого вопроса: «Почему?» Вот я упомянул Набережные Челны – там ведь в 70-х были гастроли Театра на Таганке, фантастические по тому успеху, который имели у рабочих. Любимов рассказывал, что Высоцкий шел после спектакля в гостиницу по центральной улице, а изо всех окон звучали его песни. Теперь в конце его маршрута – памятник. А вы говорите, Сосискин...

– А как вы относитесь к повальному копированию манеры пения Высоцкого – первой ласточкой был, по-моему, ваш тезка Джигурда?

– Вы знаете, осторожно. Что касается Джигурды – я знаю, что он очень искренне относится к Высоцкому. Несколько раз я с ним пересекался, и его можно много в чем упрекать, но только не в неискренности. Не поворачивается у меня язык ему сказать: «Слушай, да пой ты своим голосом».

– Маяковскому приписывают эпиграмму на одного из его эпигонов: «Не ходи под Маяковского, ходи лучше под себя».

– Ну да. Вот и отец был против его копирования, еще и потому, что были проходимцы, выдававшие себя за него. Но сегодня, когда люди это делают, сообразуясь с чувством вкуса, просто потому, что это в данном случае нужно, как я могу возражать? Мне нравится, как поют отцовские песни Гарик Сукачев и Саша Скляр. Или Гоша Куценко. Или, допустим, Дима Певцов – ну, зачем ему Высоцкий, у него у самого популярность выше крыши, с ним нельзя рядом находиться на улице, сразу хочется спрятаться. Но у него родилась идея записать диск с песнями Высоцкого, он со мной об этом разговаривал, я сказал: «Имеешь право». Я не считаю, что это плохо или хорошо. Это есть. Вот был фестиваль в Красноярске «За меня другие отпоют все песни» – они этого хотят, и слава богу.

– А почему Высоцкого до сих пор поют? Он рассказывал, как его песни начинались – в узком кругу, в который входили Шукшин и Тарковский. Но вот какая штука: они стали классикой, ушли в историю, чего не скажешь о Высоцком. Кто такие Шукшин и Тарковский, сегодня имеют понятие лишь самые продвинутые молодые, а Высоцкого любят все.

– Это – ваше утверждение, к которому я отношусь с уважением, хотя ничего лучше в нашем кино, чем фильмы Тарковского, я не видел. И «Калина красная» Шукшина – какая-то очень важная часть моей жизни. Я себя на этой мысли поймал, кстати, в музее на его родине, в селе Сростки на Алтае... Другое дело – действительно до конца историческим персонажем, красивым мифом из эпохи застоя Высоцкий не стал. И фильмы с высокими рейтингами идут по ТВ, и диски раскупаются. Почему так? И почему слава других людей 70-х сошла на нет? Рационального объяснения у меня нет. Есть объяснение на уровне эмоций.

– Может, оказался и до сих пор остается прав Юрий Карякин, автор первой посмертной статьи о Высоцком, названной «Я из повиновения вышел» – строчкой из «Охоты на волков»?

– Карякин и двадцать восемь лет назад, по горячим следам, был и теперь остается очень во многом прав. То, что человек, выходящий из повиновения, снова актуален, – может быть, один из ответов на вопрос: «Почему поют?».

– Никита, в каких отношениях ваши дети с дедом?

– Когда они совсем повзрослеют, может, сами вам что-то скажут. Моим 19 и 17, у Аркадия старшему сыну Володе 21, это близко к тому возрасту, в котором находились мы с братом, когда отец ушел. И мне кажется, он к ним будет приходить так же, как и к нам шел. Они широко мыслящие люди, знают творчество Высоцкого лучше, чем их сверстники, но совсем не фанатеют. Но, думаю, с годами он им будет все ближе. Они к нему не будут испытывать родственных чувств – они ж его не видели. Но они испытывают родственные чувства к нам с Аркадием, и если Высоцкий и не будет им сниться, то, во всяком случае, многое в них сформирует.

– Вы слушаете песни Высоцкого изо дня в день, по долгу службы. Остается желание слушать просто так, для себя?

– Честно скажу, я предпочитаю слушать его песни, как раз оставаясь с ним один на один.

Был такой случай, когда я ехал на машине из Питера в Москву, а перед тем не спал полтора суток, и в ночь мне надо уезжать. Ночь, жуткая погода, зима, слякоть, ветрюган... Какие-то картинки начались – тот, кто попадал в такие ситуации, может представить. Хочу включить магнитофон – а кассета не втыкается. И тогда я открыл окна с обеих сторон и – при том, что никогда не пою песни отца – начал петь подряд все, что помню. А помню-то я как раз очень много. И он меня довез! Более того, к утру погода вдруг поправилась, и я въехал в Москву как ни в чем не бывало.

– У вас остались от него подарки, достойные места в музее?

– А у вас что-нибудь осталось из того, что вам родители в детстве дарили? То-то и оно... Дарил он нам много. И любил это делать – как, впрочем, не только нам. У Аркадия в его доме в Тарусе лежит магнитофон «Маяк-203», подаренный отцом. А игрушек – нет, ни одной не сохранилось. И не помню, куда они делись. Отец нам гениальные игрушки дарил. И я понимаю, почему: у него детство было военное, бедное, коммунальное, и он понимал толк в игрушках. Кстати, бабушка сохранила его игрушки – и они теперь как раз в музее.

Помню, как он мне привозил потрясающих индейцев и ковбоев, у нас тогда только оловянные солдатики продавались, кое-кому из ребят родители из-за границы привозили хороших солдатиков, но таких чумовых индейцев, как у меня, ни у кого не было. Я просто видел, как отец их в магазине, в Париже или в Нью-Йорке, для меня с любовью выбирает...

У меня день рождения летом, а у Аркадия осенью. Поэтому в его день рождения заодно дарили подарки и мне: летом же трудно всех собрать. И вот отец однажды, вместо того чтобы принести нам в очередной раз подарки, сказал: «Поехали в «Детский мир». Вы уже взрослые, выберете себе сами, что захотите». Посадил в свою машину, повез. А машины для него были, как игрушки, я хорошо помню его «Рено», «БМВ», «Мерседес»... Привез и назвал сумму, в которую мы должны были уложиться. Мы ходили-ходили, в результате на чем-то оба остановились, купили – и сдача остается. У Аркаши трешка, у меня чуть меньше. И я отцу говорю: гони, мол, бабки оставшиеся. «Вы чего?! – взвился он. – Купили и купили, поехали домой». Как-то это переросло в скандал, мы с ним оба завелись, и я, чтобы напряжение снять, говорю: «Да ладно, пап! Деньги – вода». И тут он помрачнел и очень резко ответил: «А ты что, много зарабатываешь? Ты вообще знаешь, что такое деньги?» Он умел быстро перестроиться и сообразил, что не сдержался, что вливать нам дальше на эту тему просто глупо, и перевел разговор на другую тему. Но мы разговор запомнили.

Он и деньгам цену знал, и вещам, и любил их, и умел беречь. После него, между прочим, одежды и обуви очень много осталось. А то, что нам дарил, быстро сносилось. Помню, привез он джинсы, которые мне оказались узки. «А ты, – говорит, – ляг в них в ванну – растянутся». Мама сказала: «Володя, ты же видишь, они даже не сходятся на ребенке». – «Сейчас на мне сойдутся!» И он их каким-то образом натянул, лег и начал их застегивать...

В общем, подарков не осталось, память осталась. У меня даже фотографий с ним не сохранилось. Я, как Леонид Ильич Брежнев, «дневников на фронте не вел».

– У вашего отца, говорят, архив был в идеальном порядке?

– Говорят (криво усмехается, качает головой). То есть он мог загореться и записать с Шемякиным полное собрание песен. А что касается архива, это было нереально: человек был очень быстрый. То, что есть архив как таковой, – заслуга моей бабушки Нины Максимовны. Бабушка за ним все черновики, особенно в последнее время, подбирала.

– А то, что вы его видели на сцене, стало для вас, как для будущего актера, подарком судьбы?

– Я мечтал стать актером с детства, что называется. И в театры ходить начал рано, в том числе на Таганку. Золотухин вспоминал (сам я не помню), как я, совсем еще маленький, начал истошно орать на «Пугачеве», где Высоцкого-Хлопушу швыряли на цепях... Лет с двенадцати я стал ходить в театры очень много, целенаправленно. Другое дело – я бы никогда актером не стал, если бы он был жив. Я думал поступать или в нефтехимический, или на геолого-разведочный, или, на худой конец, на журналистику. Шансы были примерно равные, поскольку я серьезно занимался спортом. Спортсменов тогда без конкурса брали в любой институт.

А в Таганку я был влюблен. И в последние годы отца – при том, что он снялся в «Месте встречи» и в «Маленьких трагедиях», и я часто бывал на его концертах – мне больше всего нравилось то, что он делал в театре. Подарок судьбы? Повезло? Счастье? Жизнь так сложилась. Мои впечатления от «Гамлета» были настолько сильные, что до сих пор я помню этот длинный спектакль наизусть, до мельчайших деталей мизансцен. Однажды я сидел с артистами, игравшими в «Гамлете», среди них зашел спор, как же там в таком-то месте было, я вмешался – и кто-то сказал: «Точно, было, как Никита говорит». Это попало мне в какую-то такую память, которая не стирается.

Как мальчик читающий, я знал, чем «Гамлет» кончается. Но то, как играл там отец, для меня было и остается загадкой. Меня коробит, когда сегодня говорят: «Высоцкий писал великие песни, только никакой он не актер». Его способ существования не был таким реалистичным, как, допустим, у актеров «Современника», но отец вызывал невероятный эффект присутствия. Ничего подобного я не видел. И научить этому невозможно. Знаете, как нам в Школе-студии рассказывали о Хмелеве. Как он выходил на огромную сцену, запруженную массовкой, народ играет кто во что горазд, а он стоит в глубине, скрестив руки, и весь зал смотрит на него.

Вот и в отце это было.

написано 24-05-2008 21:50            

Высоцкий – не просто театральный или музыкальный феномен. Вместе с ним десятки тысяч людей вспоминают не только его песни и стихи, но и целую эпоху – с машинописными текстами песен, затертыми до дыр магнитофонными бобинами и казусом с московской Олимпиадой 1980 года, которая неожиданно для всех стала событием номер два. Потому что 25 июля того года умер Владимир Высоцкий.

написано 01-06-2008 22:29            

- Сорок лет назад, а может, даже больше, меня с ним познакомили. Я тогда учился во МХАТе. На всю жизнь запомнился напряженный взгляд, хотя при этом его глаза сами по себе могли быть добрыми. Мы говорили о его песнях. Он спрашивал, нравятся они мне или нет. Я повел себя, как петербургский сноб: ответил ему, что приблатненный, подворотный стиль - пройденный этап, уже неинтересный и даже вредный. После такого разговора мы с ним больше не встречались. Но так или иначе он присутствовал в моей жизни, потому что его песни вплелись в ткань существования всего нашего общества в 60-70-е годы.

- Что вы можете сказать об отношении Церкви к Высоцкому?

- Тема или для очень короткого, или для очень длинного разговора. Короткий разговор может состоять из нескольких слов: Владимир Семенович Высоцкий был некрещеным.

Начало длинного разговора: хоть он и не был крещен, но, как говорил Тертуллиан, "душа по природе христианка". В песнях Высоцкого есть не только отпечаток жажды вечности, но и присутствие ужаса перед тем, что его ожидает после смерти. Жалко, что он не был крещен, так жалко… Внутри он был хрупким человеком, некрепким, потому что в детстве не была заложена вера, да и само детство прошло трудно. "Молитвы родителей утверждают основания домов", - говорится в молитве из Таинства венчания. Молитвы отцов, матерей, прадедов - только это дает крепость жизни человека. Это невидимый фундамент, на котором стоит дом жизни. У него этот фундамент не сложился.

- Вправе ли мы говорить о том, что Высоцкий повинен в создании идеала "настоящего мужчины" своего времени - приблатненного ухаря и пьяницы?

- Отвечу стихами убиенного Константина Иванова:

Певец похмельных настроений,
Король несбыточных стихий,
Угас ты. И твой мрачный гений
Уж не испортит поколений,
Не выстоявших Литургий.

Высоцкий был, есть и будет лжекормчим. Он сделал все, что мог сделать "герой нашего времени", талантливый человек, большой русский поэт. Но он не мог прорваться к Божьей благодати, не мог освободиться от мрака. Да, в его песнях много жизненной правды. Да, он прекрасно отразил одичание людей XX века. Но в них мало света. Да, есть талантливый юмор, есть блестящее владение словом, порой виртуозная поэтическая игра. Но разве это спасительно? И все же он был умным, талантливым и человечным, уникальным представителем "не выстоявших Литургий". Об этом тоже надо помнить.

- Можно ли сказать, что православному христианину, если его отношение к Высоцкому сродни кумиропоклонению, необходимо в этом каяться?

- Если понимать покаяние, как метанойу - перемену ума - несомненно. Как сказано у апостола Павла: "Умоляю вас, братия… не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная" (Рим.12.1-2).

"Не сообразуйтесь с веком сим". А он, Высоцкий, сообразовался. Он - дитя времени, чадо "мира сего". Были слезы, были истерики, но это не было покаянием. Он не мог измениться по существу. Это великий труд - преображение ума, освобождение от греха и стяжание Духа Святаго. А тот православный, кто поклоняется Высоцкому, сам живет "сообразуясь с веком сим". Это тема особого разговора: насколько мы сообразуемся с веком сим и как мы преобразуемся? Но, что скрывать, многие церковные люди даже не задаются этим вопросом…

Да, мы - дети своего времени, своей эпохи. Все проходим через искусы и увлечения своего поколения; мы прошли через увлечение песнями Высоцкого. Но надо осознать, что искусство актера, художника, музыканта основано на честолюбии, на тщеславии: "Я хочу быть первым, хочу быть лучше всех, талантливее всех". Идет постоянная подпитка гордыни. Нужно различать: актер - это профессия, как любая другая, средство заработать на кусок хлеба, а артист - это уже состояние души. Я уважаю профессиональный труд актеров, зная, какая это трудная работа. Но я очень не люблю артистов, потому что тут проявляется исповедальный момент. Если я верую в Господа Распятого и Воскресшего, верую в заповеди Блаженств, помню о первой заповеди "блаженны нищие духом", то как я могу допустить такое состояние души, которое постоянно питает гордыню? А Высоцкий был артистом, он постоянно жил в таком состоянии.

- Правы ли те люди - а такие есть, - кто, став православными, рвутся сжечь его книги, выбросить на помойку пластинки и кассеты?

- Все, что Господь дает, Он дает для силы, а не для слабости. Уничтожение - знак слабости. Надо не книги Высоцкого сжигать, а претворить в себе его судьбу, принять ее как поучение. Пережить ее в себе, с состраданием усвоить то лучшее, что ему было дано, понять, как страшно человеку, особенно талантливому, жить без Церкви, без благодати Таинств. Вспомним Пушкина, который совершил большой грех, дрался на дуэли. Но он был сыном Церкви, дважды перед кончиной исповедовался и причастился, а потому отошел в духе мирне. Какое умиротворенное лицо у Пушкина на смертном одре… А лицо Высоцкого? Посмотрите на его фотографии разных лет. Хорошее, доброе лицо постепенно превращается в страшную, сведенную судорогой маску. Таким оно особенно становилось, когда Высоцкий пел свои последние песни. Скажу больше: это лицо одержимого. Страшная мертвая маска в гробу…

- Как вы думаете, почему Высоцкий, зная, что он обречен и может умереть в любую минуту, не прибегнул к источнику спасения, не крестился?

- Вполне об этом знает только Бог. Как и о его загробной участи: только Господь ведает, что будет с его душой. Но вспоминаются слова старца Варсонофия, сказанные после смерти Льва Толстого: "Не смог он разорвать цепи, которыми связал его сатана".

Высоцкий жил у "бездны мрачной на краю" и в упоении от этого. Прийти в Церковь и креститься для него означало отказаться от этого состояния на краю бездны, от упоения хождением над пропастью. Помните: "чую с гибельным восторгом, пропадаю, пропадаю"… Трудно было отказаться, потому что это состояние питало его творчество, открывало ему глубины жизненного хаоса.

Мешала настоящему покаянию и губительная страсть к алкоголю, которая, по словам очевидцев, в последние годы связала его по рукам и ногам. Да и в его предсмертных стихах немало откровений о бесоодержимости, толкающей к пропасти, к гибели. К уничтожению. Наверное, нужен был великий молитвенник, святой, который повернул бы его к Богу. Нужно было не кумирствование, а молитва народа за своего поэта, чтобы вырвать его из страшного состояния, о котором сказано в последнем стихотворении: "И снизу лед, и сверху, - маюсь между"… Только Господь ведает, почему ему было не дано прийти к Богу. Но мы, верующие люди, не судить его должны, а относиться к его судьбе с чувством глубокой горечи и скорби.

Песнями человек на Страшном Суде не оправдается, хоть Высоцкий считал: "Мне есть что спеть, представ перед Всевышним". Мне не песни его нужны, а он сам, живой. Нужна его спасенная, живая душа.

- Можно ли молиться о упокоении Владимира Высоцкого? Лично вы поминаете его на молитве?

- Молиться можно дома, келейно. Но с благословения - не опасно ли это будет для тебя с духовной стороны? Как человек я отношусь к Владимиру Семеновичу с большим уважением.

Под деньгами на кону
(Как взгляну - слюну сглотну)
Жизнь моя… И не смекну,
Для чего играю.
Просят ставить по рублю…
Надоело - не люблю!
Проиграю - пропылю
На коне по раю.
Проскачу в канун Великого Поста
По враждебному, по ангельскому стану,
Пред очами удивленного Христа
Предстану.
В кровь ли губы окуну,
Или вдруг шагну к окну,
Из окна в асфальт нырну, -
Ангел крылья сложит,
Пожалеет на лету,
Прыг со мною в темноту, -
Клумбу мягкую в цвету
Под меня подложит.
1980 г.

написано 04-06-2008 21:13            

"Мои любимые поэты - Есенин, Высоцкий и Пушкин. И я практически не знаю Ахматову, Блока, Украинку и Шевченко. Мне просто не нравится их поэзия. Но не потому что я против украинского языка", - пояснил он.

написано 06-06-2008 12:13            

А.МАКСИМОВ: Не так давно у писателя Валерия Краснопольского был юбилей. К юбилею вышла такая книжка, она называется «Юго-запад Москвы». Я должен сказать, что я прочитал эту книжку, поскольку мне ее подарили какое-то время тому назад. И там есть замечательные стихи, там есть интересные сцены, но там еще очень интересное воспоминание про совершенно уникальных людей, в частности про Золотухина, про Высоцкого, про Краморова, про Соломина. И я хотел бы попросить Вас рассказать историю выступления Высоцкого, которая есть в этой книге, потому что, казалось бы, про Высоцкого мы знаем все, но вот этого я не знал.

В.КРАСНОПОЛЬСКИЙ: Дело в том, что у поэтов сложные взаимоотношения друг с другом. Когда-то Дмитрий Кедрин написал: «У поэтов есть такой обычай, в круг сойдясь, оплевывать друг друга». Редко поэты хвалят друг друга, тем более еще реже воспринимают друг друга – Твардовский совершенно не понимал Мандельштама. Это я к чему говорю? Мне стихи Высоцкого не были очень близки, и, несмотря на то, что я дружил с Валерием Золотухиным и был вхож в театр на Таганке, и знал достаточно хорошо Любимова, такого желания познакомиться с Высоцким и вместе с ним выступать не было. Хотя интерес, конечно, к его личности был. И так случилось, что в поселке Менделеево – он находится рядом с Зеленоградом – там хранится в Институте метрологии эталон времени. Я не знал, что Высоцкий очень любил это место, потому что он чувствовал, видимо, время, как ни кто другой. Сейчас цифровая жизнь, а раньше был этот эталон. Я вел там устный журнал, этот журнал был очень популярен, там выступали все, от Жванецкого до Александра Иванова, и, пожалуй, не выступал один Высоцкий. И когда мне позвонили – это было 25 января – там был очень хороший секретарь комитета комсомола, друг мой, мы ездили вместе в Весьегонск, он оттуда был родом – он позвонил мне и сказал: - А ты знаешь, что у Высоцкого будет два вечера? – Как в день рождения? Он говорит: - Да. Приезжай.

А.МАКСИМОВ: Высоцкий в собственный день рождения поехал туда?

В.КРАСНОПОЛЬСКИЙ: Да. Причем первый концерт был в три часа, а второй был запланирован на шесть. Я сказал, что я обязательно приеду. И вот утром было 35 градусов мороза, мой «Москвич» не заводился напрочь, таскали его по всему круглому дому – я жил с Краморовым, в 77 году мы получили квартиры на Мосфильме, там есть круглый дом. И когда я уже плюнул на все – а Краморов отказался ехать, потому что очень холодно было – я поставил свой «Москвич» и последний раз крутанул – и он вдруг завелся. Я понял это как знак, что надо ехать. Тогда не было такого движения, и я буквально минут за 40 долетел до Менделеево. Приезжаю – мертвый поселок. Приезжаю ко Дворцу культуры – а были очень большие холода и лопнули трубы…

А.МАКСИМОВ: То есть Дворец культуры не отапливался?

В.КРАСНОПОЛЬСКИЙ: Абсолютно не отапливался. И я понял: вот тебе примета, концерта-то не будет. Прихожу, а мой друг говорит, что Высоцкий будет выступать…

написано 06-06-2008 12:36            

...Он был любимым, истино народным поэтом при жизни, хотя это высокое звание ему присвоили только после смерти.

Мне как члену общества “Знание” довелось прочитать огромное количество лекций о В.Высоцком в различных аудиториях города, района, санаториях, домах отдыха. При этом были интересные встречи с теми, кому посчастливилось побывать на его концертах (в Коломне он был три раза).

До сих пор еще ходят самые различные о нем слухи, разговоры, пересуды, догадки, сплетни. Даже сейчас многим чиновникам он неугоден за свою прямоту, смелость в высказываниях, а что говорить, когда все было под запретом. Но как же он нужен нам сейчас! Он бы во весь голос сказал - кто виноват в нашей неустроенной жизни!

Постепенно вянут на него запреты, но не вянут цветы на Ваганьковском кладбище, где в любое время года сотни букетов на его могиле! Люди идут к нему постоянно, не только из разных городов России, но и ближнего и дальнего зарубежья.

Я была три раза на его могиле в разные годы. Осенью, в год его смерти, она была буквально завалена цветами, а за могилой грудой лежали огромные букеты на земле. Конечно, эстетики было мало - цветы стояли в банках, ведрах. Но людям хотелось, чтобы подольше не вяли цветы. Позднее я побывала у Володи Высоцкого зимой - 25 января, в день его рождения. Народу - тьма! Трудно пробраться к могиле, но мне удалось. Легкий январский снежок чуть-чуть запорошил огромное количество ярко-алых гвоздик, роз, которые словно горели ярким костром! Кто-то положил на могилу папиросы и спички, кто-то зажег свечу. И вдруг в тихом морозном воздухе зазвучал голос Высоцкого: “Когда я отпою и отыграю, чем кончу я, мне не угадать, но лишь одно я твердо знаю, мне будет не хотеться умирать!”. И через минуту продолжение магнитофонной записи: “Я, ребята, до рвоты за вас хлопочу, может, кто-то, когда-то поставит свечу мне за голый мой нерв, на котором кричу, за веселый мой нрав, на котором пою!”. Два года назад в страшный мороз я была еще раз на могиле, чтобы поклониться своему кумиру. Вся могила опять была в цветах.

Когда В.Высоцкий был жив, я не совсем понимала, почему так мои дети и вся молодежь буквально бредили им. Ведь тогда не печатали о нем нигде, ни в одной газете. А из-за низкого качества пленки, которые переписывались по сотни раз на магнитофонах, трудно было понять смысл его песен, к тому же его хриплый голос уводил от смыслового текста, о чем он пел?

Только после его смерти я по крупинкам стала собирать все, что совсем понемногу стало появляться в печати. Была очень рада первой вышедшей книге “Нерв”, которую на “черном” рынке в Москве за большую сумму купил мне сын и подарил на мой день рождения! А в 1988 г. вышла книга “Четыре четверти пути”, а затем остальные. Постепенно моя лекция значительно пополнилась, и я еле укладывалась в полтора часа. Но мои слушатели никогда меня не ограничивали во времени, слушали затаив дыхание, что приносило мне моральное удовлетворение!

Вспоминаю такие случаи: когда я прочла лекцию о Высоцком в одном из цехов Цемзавода, ко мне подошел мужчина и поцеловал мне руку, сказав, что ему очень понравилась лекция. А затем рассказал, что он встречался с Владимиром Высоцким, когда служил на Северном флоте: “На корабль приехал в гости Володя. Меня попросили сплясать морской танец - чечетку, так как считали, что я пляшу лучше всех. Володя, с которым мы уже познакомились, поблагодарил меня, а потом вышел сам, да так лихо отплясывал, куда мне до него!”.

На одной из встреч, после лекции, ко мне подошла женщина, которая видела Высоцкого на автозаводе в Тольятти. Путь от пристани до места встречи с рабочими автозавода был примерно с километр. Жители города на каждом балконе включили магнитофоны с его песнями. Он был тронут таким вниманием, шел счастливый, улыбающийся, приветственно помахивая всем руками.

Владимир Высоцкий при жизни был любимым народным поэтом, хотя власти его стихов не признавали. Особенно его не любил “бдительный идеолог партии” Суслов, который не пропускал в печать ни одного слова о Высоцком. От его “бдительности” пострадал и Василий Шукшин, фильм которого “Калина красная” он держал под запретом долгое время.

Однажды В.Высоцкому позвонили из редакции и сказали: “Мы вашу поэму о Василии Шукшине напечатать не можем”. И такое было каждый раз, а он мечтал, чтобы его стихи печатали. Ужасно расстроившись на звонок, он сказал подошедшей к нему маме Нине Максимовне: “Ну и пусть не печатают, придет время после моей смерти меня будут печатать, обязательно, я уверен!”. Сбылись его пророческие слова.

В некоторых стихах Высоцкого есть и шерховатости, где-то он обрывает рифму, но у него каждая строчка весома. И он так мастерски пел песни на свои стихи, что все недостатки уходили на второй план.

Он опередил свое время как минимум на 25 лет. Тогда так смело никто не говорил вслух о негативных сторонах жизни, о несправедливости: “Вы втихаря хихикали, а я давно вовсю”. Однажды с обидой он сказал: “Это смертельно почти, кроме шуток, песни мои под запретом держать, можно прожить без воды трое суток, семь без еды, а без меня только пять”! В те годы не только стихи В. Высоцкого не печатали, но и почти 30 фильмов с его участием держали на полках.

Военная тематика в его стихах и песнях занимает одно из первых мест. Он так реально изображал события военных лет, что все считали его участником войны. Ему писали: “Володя, когда тебя ранило, я воевал еще долго в этой части”. Седовласый старец, покупая диски с записями Высоцкого говорил: “Ну как же не купить, ведь мы с ним вместе воевали. Ты скажи, дочка, где он еще воевал?”. А когда продавщица ответила, что он вообще не воевал, старик возмутился: “Ты брось мне ерунду городить, ввек не поверю, чтобы так распевать о войне, о солдатских окопах, пороху не понюхавши”. И уверенный в своей правоте старец покупает диски.

Песни “Братские могилы”, “Он не вернулся из боя”, “А сыновья уходят в бой” и многие другие по праву вошли в золотой фонд нашей культуры и стали как бы визитной карточкой всего творческого наследия В. Высоцкого, так как он многие концерты начинал с “Братских могил”.

Многие считали, что Владимир Высоцкий сидел в тюрьме. Ведь так реально, до щемящей в сердце боли, описаны страшные события лагерной жизни в его знаменитой песне “Баня”: “Сколько веры и леса повалено...”, “А потом, на болотах и топи, наглотавшись слезы и сырца, ближе к сердцу кололи мы профили, чтоб он слышал, как рвутся сердца”. Но Сталин не слышал.

А его знаменитая, хватающая за душу песня “Кони”, в которой он умоляет “коней” не нести так быстро его, дать возможность еще пожить, допеть... “коль дожить не успел, мне хотя бы допеть”. Феноменом Высоцкого является не только то, что он сам сочинял стихи, сам перекладывал их на музыку и сам исполнял. Это сегодня многие делают. А то, что его пронзительно честные стихи и песни были созвучны времени и мыслям людей, и даже по своему были пророческими. Они пробуждали совесть, очищали душу...

Когда В.Высоцкий был в Болгарии, то Тодор Живков (руководитель страны) пригласил его к себе, чтобы послушать его концерт. В Югославии проходил своеобразный конкурс актеров из ста стран на лучшее исполнение роли Гамлета. Наш Володя занял первое место за исполнение этой своей коронной роли! В Югославии был построен и спущен на воду огромный корабль, названный “В. Высоцкий”. Его песни, его пластинки, его портреты в киосках и книжных магазинах многих стран мира. А это уже мировая слава!

К сожалению, в собственной стране В.Высоцкий был не столь популярен и даже о его смерти сообщила только газета “Вечорка”. Но людская молва молниеносно охватила всю страну. И наша молодежь, не одурманеная фальшью и обманом, как нынешняя, откровенно плакала, не стесняясь своих слез. Да и люди пожилого и среднего возраста не скрывали своих чувств, горечь утраты. Полумиллионная толпа собралась на площади у театра на Таганке, которому он отдал 16 лет жизни. Люди передавали цветы над головами. Это было неповторимое зрелище - море цветов! Почему наше телевидение не сняло документальный фильм прощания с любимым поэтом и актером? Не хотели, как не захотели заснять его в роли Гамлета, которую он сыграл в театре 217 раз! Спасибо американцам и итальянцам, которые сняли любительские фильмы и показали нам народное горе-прощание с любимым поэтом-певцом.

На гражданской панихиде выступили видные деятели культуры: актер М. Ульянов,который сказал: “Володя, ты же говорил, я не уйду от вас, не ждите, не надейтесь, почему же ты так рано ушел?”. А Н. Михалков закончил свое выступление словами: “...необычайно талантлив, точен, конкретен”. Выступил друг Высоцкого - В.Золотухин, а также С.Говорухин, Ю.Любимов - режиссер театра на Таганке, певец И.Кобзон и много других известных людей. Поэт Андрей Вознесенский сказал: “Соплеменники, окажите честь, зачеркните “был”, напишите - есть!”. Поэт Роберт Рождественский: “Врубите Высоцкого с особою силою, без всякого цоколя - в небо России!”. Актер Валентин Гафт: “Не может быть двух разных мнений, ты наш родной, российский гений!”.

За две недели до смерти Владимир Высоцкий послал заявление в Союз писателей, двухтысячный состав которого отказал ему в его просьбе. А вот Л. Брежневу повезло. Он был членом Союза писателей за “свои” книги: “Целина”, “Малая земля”, “Возрождение”.

Однажды поэт Е.Евтушенко, будучи в гостях у моряков Балтийского флота, прислал Высоцкому телеграмму: “Слушали твою песню “Охота на волков” 20 раз, становлюсь перед тобою на колени”. С мировым именем поэт Евтушенко преклоняется перед талантом Высоцкого.

Наша современная молодежь, в частности ученики многих школ, в которых я читала лекции о Высоцком, знают и любят его песни, хотя родились после его смерти, но они выросли на его поэзии, слушая записи, сделанные когда-то их родителями - его современниками. Я уверена, что в литературе 21 века в школьные программы будет включено творчество В. Высоцкого. Это будет самый любимый урок для старшеклассников. А сам Высоцкий займет достойное место рядом с известными поэтами современности. У Высоцкого двое сыновей: Аркадий и Никита. У Аркадия - дочь Наталья и сын Владимир, у Никиты - сын Семен. Теперь Владимир Семенович был бы дедом. Есть у него и дочь - Настенька, которой исполнилось 20 лет - портрет отца. Это и дочь страстно любящей его актрисы театра на Таганке - Т. Иванченко.

Я уверена и в том, что его дети и внуки будут людьми, достойными своего отца и деда, который был честным, открытым, смелым, порядочным, страстно любящим свою Родину, достойным гражданином своей страны.

Л.М.Карпова, ветеран педагогического труда, отличник просвещения.

***

написано 07-06-2008 22:41            

Владимир Высоцкий это:

Более 15 лет интенсивного поэтического творчества.
Более 700 песен и стихов.
Более 30 часов непрерывного звучания песен.
Более 1300 выступлений в более чем 50 городах и 15 странах.
Более 1 000 000 человек общей живой аудитории при жизни.
Более 1 000 000 копий проданных сборников песен после жизни.
Более 40 ролей в театре и кино и более 1000 сыгранных спектаклей.
Более 3 000 фотографий, более 200 статей, более 30 книг и более 20 фильмов о нём.
Более 2 800 000 упоминаний в Яндексе.

Если 15 лет поделить на 700 песен, то в среднем получится, что Владимир Семёнович сочинял новую песню каждые 8 дней! А если вычесть время, потраченное на короткий сон и редкий отдых, насыщенну работу в театре и кино, а также изнуряющую работу над шлифовкой песен, то на "чистое творчество" останется, наверное, не более трети. Тогда получается, что каждая новая песня рождалась практически каждые 2-3 дня!

Можно поспорить о точности цифр, но и без всяких расчётов ясно, что Высоцкий обладал колоссальной творческой производительностью. Отсюда его сумасшедший жизненный ритм. И отсюда же его потребности в сигаретах, алкоголе и более мощных стимуляторах, о чём так любит судачить народная молва. Эти стимуляторы предательски укорачивали его жизнь, но временно снимали душевную и физическую боль от перегрузок, которых требовала его судьба, его ноша творчества, его предназначение быть голосом, совестью и НЕРВОМ своего народа.

написано 08-06-2008 23:54            

Высоцкий и И.Пушкарёв в одной из воинских частей.
6 ноября 1962

написано 08-06-2008 23:59            

О Володе Высоцком многое написано,услышано,увидено.Я лично встречался однажды с ним в 1978 году,когда он приезжал к нам на гастроли.Помню небольшого роста,подтянутого телосложения,приятный хриплый голос.Мы все пацаны в то время были увлечены его песнями,игрой в кино.Это был самородок,так и не понятый и не принятый своим же государством,но не народом.
Это был великолепный артист театра и кино,в его голос влюблялась вся страна,даже ненавидящие его слушали магнитофонные записи с хриплым голосом.Удивительное восприятие как профессорами,так и простолюдом,как работниками органов,так и уголовниками.У него был обширный круг слушателей.
Когда первый раз пошёл на его концерт,помню до антракта выступали две группы,после антракта ещё одна группа,а оставшееся время выступал Высоцкий в нагрузку которому навязали эти ансамбли.Выйдя на сцену он спел песню"На братских могилах",потом говорит:
-Что это я как чёрт из бутылки,даже не представился.Зовут меня Владимир,фамилия Высоцкий,работаю на Таганке...
Мы с пацанами сидели затаив дыхание вслушивались в каждое его слово,потом он пел"Чуть помедленнее кони"Милицейский протокол"Москва-Одесса"и т.д.
После выступления с ребятами зашёл за кулисы,взяли афтограф,спросил как меня зовут,пожелал мне быть настоящим человеком без фальши.
Большая жизнь,невысокого,но такой огромной души артиста,пробивающего каждый свой ход кровью и потом.Вспоминаю слова из песни:

"Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И ранят в кровь свои босые души"

Он очень любил военную тему и не только потому что его отец был кадровым военным,хоть это и отпечаталось на его творчестве.Да просто потому,что Володя чувствовал тех кто шёл под пулемётным огнём,заваёвывая свободу.Вот и жизнь его была такая-же,под перекрёстным огнём со всех сторон кликуш и бюрократических систем,партийных и цензурных припонов.
Но в один день поэта не стало,ушёл своей смертью доказав,что не сдался до конца,свой протест выразив такой формой.

написано 09-06-2008 12:06            

«Высоцкий был незаурядным человеком. Такие долго не живут...»

— Помните, как Володю Высоцкого из милиции вызволяли?

— Володя Высоцкий, Володя Трещалов — они же все умерли, — вздыхает Михаил Иванович.

— Володю Высоцкого я знал очень хорошо, — говорит Михаил Иванович. — Но никогда о нем не рассказываю, потому что не так поймут. Скажут — ну, и он пошел про Высоцкого рассказывать!.. А у нас вот как вышло. Они нахулиганили где-то. А утром — съемка. Веня Дорман снимал «Штрафной удар». Веня звонит мне с утра домой: «Миня, надо выручать шайку — они вчера нахулиганили, подрались!» Я поехал в милицию — у меня уже был какой-то авторитет... Небольшой, но был... И договорился, что их будут отпускать из кутузки на время съемок — до пяти вечера...

— А потом, что — обратно? Сколько же они там были?

написано 10-06-2008 21:49            

Знаменитый артист и бард Владимир Высоцкий бывал в Киеве ни много ни мало – на протяжении 30 лет. Сюда его влекли как чисто творческие интересы, так и личные.

Несмотря на то, что В. Высоцкий родился в Москве, Киев вошел в его жизнь с первых же дней. 25 января 1938 года, когда он появился на свет, соседи Высоцких по коммунальной квартире на общем собрании приняли следующее обращение к родителям новорожденного: «…всем миром решили назвать Вашего сына Олегом. Олег – предводитель Киевского государства». Однако Семен Владимирович Высоцкий настоял, чтобы сына нарекли Владимиром. И соседи, рассудив, что был ведь и такой киевский князь, уступили.
Киевского князя обитатели московской коммуналки вспомнили не случайно – Семен Владимирович был киевлянином. До сих пор сохранился старый дом по улице Воровского 42 в Киеве, где 17 июня 1915 года родился отец артиста.

В этом трехэтажном доме и когда-то уютном дворике прошли детство и юность Семена Владимировича, а также его младшего брата Алексея Владимировича. Разумеется, домишко уцелел не благодаря проживанию в нем Высоцких, а потому, что в 1918 году в соседней с ними квартире располагался Киевский подпольный обком компартии – снести памятник истории у советской власти не поднялась рука…

Отец Семена Владимировича, дед артиста, после революции открыл вместе со своим младшим братом мастерскую театрального грима, ставшую довольно известной в Киеве. С наступлением НЭПа, когда власти позволили развернуться частной инициативе, кустарная мастерская превратилась в преуспевающее косметическое предприятие.
Когда большевики свернули НЭП, поставив крест и на частном предпринимательстве, в семье Высоцких начался разлад. В 1932-м семья распалась. Глава семьи вместе со своим старшим сыном Семеном уехал в Москву. Брошенная жена Ираида Алексеевна с младшим сыном Алексеем осталась в Киеве.
Отныне ей предстояло самой зарабатывать на жизнь. Нет ничего удивительного в том, что экс-жена недавнего владельца косметической фирмы успешно овладела профессией косметолога. Вскоре она приобрела известность в городе, работала в знаменитом «Салоне красоты» на Крещатике. Выйдя второй раз замуж, она жила на улице Ивана Франко, 20 – именно сюда к ней и приезжал из Москвы внук Володя. Впервые мальчик переступил порог бабушкиной квартиры в конце сороковых. Но и в последующие годы он не раз гостил у Ираиды Алексеевны.

В этом доме родился и жил отец поэта.

С осени 1958-го в жизни 20-летнего В. Высоцкого, студента третьего курса школы-студии МХАТ, возник новый «киевский сюжет». Его гражданская жена Иза Жукова, выпускница той же мхатовской школы-студии, была приглашена в труппу Киевского театра имени Леси Украинки. Дебютантку поселили в бывшей гримерной театра. В соседней комнате располагался кабинет заведующего труппой, который нередко оставлял Изе ключи от своего кабинета. В. Высоцкий звонил туда по телефону, и влюбленные подолгу разговаривали. Иногда ему удавалось приехать к ней на пару дней.

Именно бабушка помогла В. Высоцкому оформить брак с его первой женой. Дело в том, что с прежним мужем Иза Константиновна разошлась, однако юридически развод оформлен не был. К тому же ее муж работал в Таллинне, что затрудняло процедуру развода, и без того достаточно сложную: нужно было опубликовать объявление о предстоящем разводе в газете (!) и много месяцев ждать соответствующего судебного решения. Однако Ираида Алексеевна, как и положено косметологу, была человеком со связями. Одной из ее клиенток была народная судья… Словом, молодой актрисе помогли без проблем развестись. Проработав в Киеве два сезона и сыграв шесть ролей, Иза Жукова весной 1960-го вернулась в Москву – согласно официальным документам, «к мужу и на работу». 25 апреля состоялась свадьба.

В мае 1968-го В. Высоцкий приехал в Киев как автор песен для фильма «Карантин», который на Киевской киностудии имени Довженко снимала режиссер Суламифь Цибульник. Из двух написанных бардом песен одна – «Давно смолкли залпы орудий» – вошла в фильм.

На киностудии снимался фильм,для которого Высоцкий написал песни.

В 1970 году на съемках в Одессе В. Высоцкому стало плохо. Он заявил режиссеру Георгию Юнгвальд-Хилькевичу: «Отправьте меня в Киев. У меня там бабушка, мне срочно надо в Киев». Режиссер возразил: «Володя, давай я тебя лучше в Москву отправлю». Но Высоцкий стоял на своем: «Нет, мне надо в Киев». «Посадили мы его на самолет, – пишет в воспоминаниях Юнгвальд-Хилькевич. – А спустя время узнали, что Высоцкий провел с бабушкой день, а на следующий она умерла, буквально у него на руках». Вот такая мистика…

Здесь жила бабушка.

В 1971 году Театр на Таганке, в котором работал В. Высоцкий, приехал в Киев. Гастроли проходили в Театре оперетты (ул. Красноармейская, 53). В. Высоцкий уже был знаменитым бардом, его наперебой приглашали выступить. Только в сентябре он дал примерно 29 концертов!

В теате оперетты Владимира Высоцкого каждый раз встречали аншлагом.

Серии авторских концертов В. Высоцкого состоялись в Киеве также в 1972 и 1973 годах – всякий раз с неизменным аншлагом.
Перечень мест, где выступал знаменитый на всю страну бард, может вызвать удивление: школы, научные учреждения, предприятия, а не солидные помещения с большими залами и приспособленными для выступлений сценами. Дело в том, что В. Высоцкий в те годы был полузапрещен, его песни не имели официального разрешения цензуры. Поэтому его концерты являлись частной инициативой людей, сумевших уговорить свое начальство позволить В. Высоцкому выступить. И организаторы, и само начальство при этом рисковали. Но магнитофонные пленки с записью концертов потом ходили по всему городу…

Последний раз В. Высоцкий побывал в Киеве в 1978-м – он ехал в Одессу сниматься в ставшей легендарной роли Жеглова.