написано 25-03-2008 13:52            

ПОЭТИЧЕСКОЕ СОСТЯЗАНИЕ МЕЖДУ ФРАНСУА ВИЙОНОМ
И ВЛАДИМИРОМ ШУБАРИНЫМ.

Одно из лучших стихотворений-песен В.Шубарина - "От жажды умираю над ручьём".
Как-то в кабачке культурно так сидели и поддавали Владимир Высоцкий, Владимир Шубарин и Марина Влади.
Марина сказала Высоцкому:
- Что-то ты давно ничего не пишешь. Возьми-ка строчку из Вийона "От жажды умираю над ручьём" и напиши на неё песню.

Высоцкий, будучи уже крепко под завязкой, парировал:
- А вон, пусть Володька напишет.

А почему бы нет? Часа через 2-3 "Володька" сочинил стихотворение, которое в последующем стал петь как посвящение памяти Высоцкого. Песня эта имела шумный успех. Исполнять её Шубарину вскоре запретили, но этим только подлили масла в огонь. Народ требовал и под напором общественности песню пришлось разрешить.
Строчка "От жажды умираю над ручьём" взята из знаменитого стихотворения Франсуа Вийона "Баллада поэтического состязания в Блуа". Да, это тот самый Вийон, который, будучи приговорённым к смертной казни через повешение, написал:

- Я - Франсуа, чему не рад.
Увы, ждёт смерть злодея,
И сколько весит этот зад,
Узнает завтра шея.

Всё это получило своё продолжение в творчестве Владимира Шубарина. Посвящение этого стихотворения памяти Высоцкого далеко не случайно. Ведь именно он благословил Шубарина на создание этих строчек, а кроме того короткая яркая жизнь Высоцкого сродни с биографией Вийона. Да и творчество их имеет много общего: тот же дух бунтарства, искрометный юмор, насмешка, ирония и, конечно, огромный талант.
Стихотворение Шубарина, продолжая тему, написано по тому же принципу, т.е. построено на парадоксах.

Владимир Шубарин

написано 25-03-2008 14:16            

Он известен зрителям в первую очередь своими киноролями Вовчика из «Родни» и Промокашки из «Места встречи изменить нельзя». Хотя в жизни мало похож на своих героев: коренной москвич из семьи интеллигентов, чрезвычайно эрудированный человек. Его коллеги сразу меня предупредили, что взять интервью у Бортника - не реально. Мол, будет морочить голову, а потом откажется…

И действительно - когда все было уже согласовано, актер вдруг заявил: «Куража нет». Но моя настойчивость принесла плоды. Встречались мы у метро, прямо как в фильме «Место встречи…». В руках у меня была газета. По ней я и была опознана.

Мордобой с Инной Гулая

- Иван Сергеевич, откуда вы родом?

- Родился в столице, но до шестого класса провел у бабушки в Кратове, под Москвой. Мой дед по маме - полный Георгиевский кавалер, а бабка была совсем неграмотная - из города Сапожок Рязанской области. Отец, 1895 года рождения (царя видел!), учился в знаменитом Технологическом институте в Петербурге, потом в Москве окончил Брюсовский институт, был зам. главного редактора Гослитиздата. А мама- доктор филологических наук. Для них было полной неожиданностью, когда я поступил в Щукинское училище. Глядя на меня, и Инка Гулая пошла в артистки, хотя сначала хотела в иностранный вуз поступать: мы с ней в одной школе учились. У нас была первая любовь, совершенно безумная. Мы дружили с Сашей Збруевым и Валей Малявиной. Вале было всего 16 лет, их с Сашкой не расписывали. Она в своей книге «Услышь меня, чистый сердцем» написала: «Мы с Сашей поженились, а Ваня с Инной нет».

- Почему?

- Если бы это случилось, был бы каждодневный мордобой. Мы с ней очень похожи характерами: нервные оба. Дрались постоянно. Я ее ревновал чудовищно: она была очаровательная.

- А у вашей жены Татьяны другой характер?

- Нормальный. Она порядочная женщина, не актриса. Из дворян. Оканчивала институт связи, сейчас в театральном колледже преподает. Это моя первая и единственная жена, с которой мы прожили 35 лет. У нас есть сын Федор и внук Алеша. Ему 12 лет.

- Вы серьезно занимались воспитанием сына?

- Из меня Макаренко, как из г... пуля. Мне некогда было заниматься воспитанием, по 30 спектаклей в месяц, а с утра репетиции.

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ, МАРИНА ВЛАДИ, ИВАН БОРТНИК: еще больше сдружились за границей (Париж, 1977 г.)
- Другая ваша «визитная карточка» - Промокашка в «Месте встречи…». Вас ведь Высоцкий порекомендовал Говорухину?
- На самом деле Вовка хотел, чтобы я играл Шарапова. А мы ж на Украине снимали, в Одессе. Конкин на студии Довженко только что Павку Корчагина сыграл, получил премию Ленинского комсомола. Говорухину было сказано: «Будешь снимать Конкина. Скажи спасибо, что Высоцкого утвердили». Говорухин говорит мне: «Ваня, может, Промокашку сыграешь? Там, правда, и текста нет…» В общем, и здесь весь текст я сам придумал.

- А что Вайнеры сказали?

- Ничего. Но придуманный мной текст потом даже не вставили в книгу, которая неоднократно переиздавалась.

Зашейте в ж… спираль!

- Правду говорят, что вы любите выпить?

- Любой русский человек любит выпить. «Бойтесь непьющего артиста», - говорил великий актер Алексей Денисович Дикий. К сожалению, я как русский человек меры не знаю. Ну, три дня пьешь… А каково потом выходить из этой мерзости?! И потому уже не пью долго, вот как сейчас.

- С Высоцким, поди, частенько выпивали?

- Как раз с ним редко, все больше «завязывали» на пару. Не пили по два с половиной года. Марина Влади привозила нам обоим из Парижа лекарство «Эспераль». А Юрий Любимов думал, что она выглядит, как спираль из электроплитки. Он так и говорил нам: «Если себе в жопу не зашьете спираль, будете уволены!» На открытке из Испании Володька написал мне:

- Скучаю, Ваня, я, кругом Испания,

Они пьют горькую, лакают джин,

Без разумения и опасения,

Они же, Ванечка, все без ПРУЖИН.

Реаниматологи покончили с собой

- Когда вы в последний раз виделись с Владимиром Семеновичем?

- Вечером, за два дня до его смерти, раздался звонок в дверь. Он вошел в шикарном вельветовом костюме с ключами от «мерседеса». Увидел у меня бутылку водки «Зверобой» и сразу: «Давай, наливай!» Я говорю тихо жене Тане: «Спрячь ключ от машины». Выпили, он захорошел: «Поехали, - говорит, - ко мне продолжать! Возьмем у Нисанова (фотографа) спирту». Потом спохватился: «Где ключи-то от машины?» Я говорю: «Спрятали, лучше возьмем такси». Отправились к его девушке Оксане на Грузинскую (она потом женой Ярмольника стала)… Ее, кстати, не все любили. Я слышал: чуть ли не обручились они вместе с Оксаной. Неправда это! Перед смертью он написал последние строчки жене Марине: «Я жив, 12 лет тобой и Господом храним!»

- Итак, вы на Грузинскую приехали….

- Он достал спирт, выпили, говорили допоздна. Утром он меня будит: «Ванятка, надо похмелиться». Я сбегал в магазин, принес две бутылки «Столичной» по 0,75. Оксана устроила скандал и одну разбила в раковине на кухне. Но мы все-таки похмелились из оставшейся бутылки. Я попрощался с Володей, взял такси, уехал домой, отключил телефон и лег спать, потому что через день у меня был важный спектакль - «Десять дней, которые потрясли мир». Как потом рассказала Таня, вечером Володя пришел совершенно трезвый, взял у нее ключи от машины и уехал. Меня будить не стал.

- Как вы узнали о смерти Высоцкого?

- В день спектакля «Десять дней…» пришла домой моя Таня и сказала «Умер Володя!» У меня перед глазами все померкло. Когда в театре увидел портрет в траурной рамке, у меня началась истерика. Кое-как отыграли спектакль… Поехали вдвоем с Любимовым на квартиру к Володе, там уже было много народа. Володя лежал в спальне во всем черном… Я зарыдал. Сзади подошла его мама, Нина Максимовна: «Поплачь, Ванечка, поплачь…» Три ночи я провел в квартире Володи.

- Правда, что Высоцкого перед смертью связали?

- Говорят, что связали - будто бы не хотели, чтобы он много пил. В ту последнюю ночь в квартире на Грузинской оказалось два реаниматолога - кандидат наук Толя Федотов и Игорь Горяев из Склифа. Их уже нет в живых - оба покончили жизнь самоубийством. Мистика…

- Вам нравилась Марина Влади?

- Нравилась. Володя ее очень любил. У него даже «личная» телефонистка была на международной линии, Люся все время соединяла его с Парижем - поговорить с Мариной. В 1977 году состоялся наш первый выезд в Париж с гастролями. Он у Марины жил, а я в гостинице. Марина мне с собой туда еду собирала. Мы вели ночной образ жизни, ходили в ресторан «Распутин». Однажды после спектакля «Мать» я ждал Марину на улице, вдруг слышу - за спиной как будто кто-то мяукает: «Мама, мама». Оглянулся: на меня восторженными глазами смотрит очень красивая девушка-мулатка. Она видела спектакль и пыталась мне выказать свое восхищение. Оказалось, что эта девушка по имени Фузия - из марокканской королевской семьи, училась в России. Поехала за мной в Лион, Марсель… Уговаривала: «Поедем в Марокко, там ты будешь капиталистом!» Вовка хватался за голову: «Что ты делаешь?! Роман с иностранкой - самый страшный криминал для советского человека! Лучше бы ты водку жрал каждый день». В Марселе мы с ней расстались. Рыдали оба. Очень привязались друг к другу.

- Правда ли, что у Высоцкого есть внебрачная дочь от актрисы вашего театра Татьяны Иваненко?
- Правда. Однажды в половине четвертого утра хмельной Володька завалился ко мне с открытой бутылкой виски в руке и говорит: «Поехали к Таньке, хочу на дочку посмотреть». Приехали, звоним в дверь - никого. Решили, что Татьяна у матери, отправились туда. А рядом отделение милиции - тут-то нас и «загребли» менты: «О-о-о! - говорят, - Жеглов, Промокашка!» И в отделение. А Володька на лавку и сразу спать. Но в конце концов нас все же отпустили. Уже после его смерти Татьяна мне призналась, что была тогда дома и не открыла. «Ну и дура!» - заявил я ей. Ведь больше такого порыва у Высоцкого не возникало. А случилось это за полгода до его смерти.

- Иван Сергеевич, что вы в последнее время репетировали в театре?

- Роль Нержина из инсценировки романа Солженицына «В круге первом». Каждая репетиция в течение трех месяцев начиналась со скандала. Любимов кричал мне: «Вы злой мальчик!» А я понимаю, что играть-то мне в сущности нечего… В какой-то момент вдруг меня прорвало: сижу в подштанниках на нарах и громко говорю в пространство: «А пошло все к е… матери!» Месяц Любимов со мной не общался. Сейчас, слава Богу, все наладилось.

Кстати

Знаменитое стихотворение Высоцкого, ставшее затем песней: «А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже нужны как в русской бане пассатижи», посвящено именно Бортнику.

написано 27-03-2008 12:58            

Одним из близких друзей Высоцкого был замечательный польский артист Даниэль Ольбрыхский.

- Пан Даниэль, в России вас любят не только как прекрасного актера, но и как близкого друга Высоцкого. Как вы познакомились?

- Если я бываю в Москве, неважно два дня или один, я обязательно еду на Ваганьковское кладбище к Володе. У него на могиле всегда много людей: читают стихи, поют. Когда видят меня, расступаются, и я слышу шепот: "Это его польский брат!"

Наша встреча произошла в Москве в 1973 году, когда я впервые в своей жизни поехал за границу. У нас Высоцкого еще никто не знал, но его песни уже доходили до Польши. Окуджава был знаменит. В Москве меня спрашивали, откуда я так хорошо знаю русский язык? Я отвечал: "Мое поколение учило его по песням Булата Окуджавы". Мы сидели у костра и пели хором под гитару песню "Возьмитесь за руки, друзья!".

На Московский фестиваль я был приглашен как почетный гость, так как на предыдущем фестивале получил приз за лучшую мужскую роль в фильме "Березняк". Как-то сидим в пресс-баре в гостинице "Россия" с переводчиком и с утра пьем с похмелья. (Конечно, я знал, что он лейтенант в штатском, но мы подружились.) Самое смешное, что говорим с переводчиком по-русски. И он вдруг вскакивает и подбегает к окну: "Смотри, кто идет!" А я не знал тогда, как выглядит Высоцкий. Вижу, идет спортивный, небольшого роста человек в джинсах. (Как потом выяснилось, эти джинсы из Франции ему привезла Марина Влади.) Он торопился к автобусу, где сидела иностранная делегация и его Марина Влади. Мы видели, как Володю - легенду России! - грубо оттолкнув, не пустила охрана. Он так яростно пинал этот автобус! Потом, когда мы подружились и вспоминали этот день, он рассказал мне, что вечером напился до чертиков!

- И что же было дальше?

- А дальше он, злой как черт, поднялся в пресс-бар. Мой переводчик представил нас друг другу: "Это Владимир Высоцкий. А это Даниэль Ольбрыхский". Пожали руки и разошлись. Продолжаем сидеть с переводчиком. Тот все никак не может прийти в себя: "Он великолепный певец!" - "Правда?" - "А какой актер!" - "Интересно!" - "Но самое главное..." - "Что?" - "Самое главное - он спит с Мариной Влади!!!"

- Знакомство было продолжено?

- Да, конечно. Мы встречались с Высоцким два раза в году. Он ездил к Марине в Париж через Варшаву и всегда останавливался у меня дома. Марину я называю своей сестричкой. Ведь столько всего нас связывало! Когда мы с Марылей Родович в период нашего романа приезжали в Москву, Володя забирал нас из гостиницы к себе. Отдавал свою спальню, а сам спал в кабинете. Вы не поверите, но я никогда не видел его с рюмкой! Он стеснялся этого. Высоцкий как-то сказал мне, что бросил пить, и ему было стыдно не сдержать слова. Однажды я признался Марине, что много пью. "Дорогой, ты можешь, а Володе нельзя, потому что стоит ему взять в руки рюмку и слетают десять спектаклей", - ответила мне она.

Ей приходилось трудно. Когда Володя приезжал в Париж, он исчезал с художником Мишей Шемякиным, и хорошо если только на три дня. Они переходили из одного кабака в другой. Миша в то время готовился навсегда выехать в Нью-Йорк. Друзья чаще всего гуляли в ресторане "Распутин". Володя сорил деньгами, которые он копил на машину, беспрерывно заказывая цыган.

- Были ли вы на его похоронах?

- Я не смог приехать на Володины похороны, так как снимался в это время у Лелуша в "Болеро" и меня не нашли. По православному обычаю мы отмечали поминки Володи на девятый день. В очень красивой русской церкви в центре Парижа была устроена служба. Миша Шемякин во время церемонии упал на пол и рыдал во весь голос, заглушая своими стенаниями пение хора. Из церкви мы поехали в его странную квартиру-студию у Лувра: сестры Поляковы, Шемякин с женой и дочкой и я. Квартира очень напоминала атмосферу старой России, этот аромат я всегда ощущал в домах своих друзей. Обилие икон, приглушенный свет, как на русских картинах девятнадцатого века. На столе, как положено, любимая еда Володи Высоцкого: селедка, водочка, икра, огурчики. На горячее - борщ и бефстроганов с гречневой кашей. И пустая рюмка с тарелкой. Помянув друга, утерев слезы, мы стали вспоминать веселые истории, которые с нами происходили. Это очень милый славянский обычай...

Я поклялся, что на сороковой день поеду в Москву. Это был 80-й год. Сентябрь. В Польше самый пик "Солидарности". Советский Союз в штыки принимал забастовки в Польше. Я активно выступал на стороне "Солидарности" и считался неблагонадежным. Мне надо лететь в СССР, а загранпаспорт мне не дают. Тогда я пришел к директору "Фильма Польского" Янушу Запоровскому и сказал: "Мне во что бы то ни стало нужно в Москву. На поминки по Володе". Януш вскочил: "Ты спятил?! Меня же с работы снимут! Куда хочешь, в любую страну, только не в СССР! Ты же враг социализма". - "Мне всего на одну ночь! Выручай!" И сердце чиновника дрогнуло: "Главное, чтобы был предлог. Так, запомни. Ты едешь на встречу со знаменитым режиссером". - "Может, Михалков?" - "Молод еще!" - "Бондарчук?" - "Вот этот подходит. Ты едешь к нему обсуждать будущую роль". И дал мне паспорт и даже суточные на полдня. Как только мы приземлились, ко мне подошел незнакомый мужчина, пожал руку и сказал: "Знаю, зачем вы приехали. Я вас отвезу на Малую Грузинскую. А завтра утром провожу в аэропорт". В квартире Высоцкого было много друзей и близких: оба сына, Марина, Белла Ахмадулина, Алла Демидова, Сергей Юрский, Веня Смехов, Сева Абдулов, Евтушенко, Окуджава, Михалков.

Напротив меня сидела незнакомая девушка, вся мокрая от слез. "Кто это?" - тихо спросил я. "Это Люся, телефонистка с международной. Она разыскивала Высоцкому Марину по всему свету. Володя посвятил ей песню "Здравствуй, это я".

- А потом вы..?

- Потом мы с Мариной поехали на кладбище. Ваганьковское совсем недалеко от дома на Малой Грузинской. Но в этот день к кладбищу двигалась сплошным траурным потоком вереница машин. Если бы не мастерство моего сопровождающего, мы бы не пробились. Чем ближе кладбище, тем отчетливее мы видели зарево. "Что там, пожар?" - беспокойно спрашивала Марина. Оказалось, что у кладбищенских ворот пылали костры. Вдруг вижу, как из толпы выскакивает парень с гитарой, ломает ее об колено и бросает в огонь в знак преклонения перед талантом Высоцкого. Я был потрясен этой картиной! В толпе, окружившей плотным кольцом могилу Володи, нас узнавали и молча расступались. Десятки тысяч людей читали его стихи, кто-то пел его песни. "Это поклонники Володи со всей страны!" - сказала Марина. На прощание она подарила мне горсть земли с могилы и Володин локон. Я знаю, что Марина хотела установить на могиле осколок метеорита с высеченными на нем словами "Владимир Высоцкий". По-моему, это была очень удачная идея...

Вернувшись домой в Польшу, за одну ночь я написал первое в жизни стихотворение и посвятил его Володе: "Под грохот злой гитары нам вера сердце рвет, И хрип надежды старой по струнам нервов бьет"...

Я часто теперь думаю, что нас так породнило с Володей? Наверное, не только то, что были актерами да еще и с "загадочной славянской душой". Мы оба любили жизнь, женщин, друзей. А еще мы были детьми войны.

Автор: Ирина Зайцева

написано 27-03-2008 13:06            

Володя опять начал пить

Врач Алла Машенджинова: Юрий Любимов просил отпускать Высоцкого на спектакли
- У Владимира Высоцкого никогда не было белых горячек, и он никогда не лежал в психиатрической больнице имени Кащенко, - рассказала лечащий врач Высоцкого Алла Машенджинова. Психиатр психоневрологической больницы 8 имени Соловьева Алла Машенджинова на протяжении многих лет была лечащим врачом Высоцкого.

Алла Вениаминовна Машенджинова
вспоминает всех своих пациентов с теплотой и любовью и согласилась на разговор после того, как прочитала возмутившую ее публикацию "Лучше я загуляю, запью, заторчу", оскорбившую, по ее мнению, память о Владимире Высоцком. Психиатр считает такой тон в отношении своих больных недопустимым.

Невыгодные обмены
Сейчас Алла Вениаминовна работает врачом в московском психоневрологическом диспансере 21. До этого несколько десятков лет она посвятила лечению больных в ПНБ 8 на Шаболовке в пограничном санаторном мужском отделении. Тогда психоневрологическая больница 8 или, как ласково ее называли сами врачи, "соловьевская" считалась одной из лучших в России. В семидесятые годы попасть туда было сложно, больных клали в "соловьевку" только по направлению диспансерного отделения больницы (которое потом выделилось и стало ПНД 21). Существовала и специальная комиссия, которая принимала в ПНБ 8 больных из других районов и из разных городов СССР.

Одно время по распоряжению администрации столицы больницу приписали к Октябрьскому району Москвы. Тогда родные пациентов, мечтающих попасть в "соловьевку", совершали абсолютно невыгодные квартирные обмены.

- У меня был больной, десятиклассник Дима, - вспоминает Алла Вениаминовна. - Его мама Людмила Николаевна поменяла трехкомнатную квартиру на улице Герцена на однокомнатную квартиру на Университетском проспекте. Это был край Москвы, но зато Октябрьский район. "Соловьевка" была уникальной больницей.

Все знаменитости
В санаторном мужском отделении были и кремлевские койки, около десяти штук. По словам Аллы Машенджиновой, им даже еду привозили из Кремля - при том, что лежали такие пациенты среди самых обычных больных. За все время был только один необычный кремлевский больной, который влетел к врачу в кабинет и стал орать, требуя, чтобы его кормили как всех.

Были в "соловьевке" койки и для сотрудников КГБ. И, конечно же, в ПНБ 8 лежали все знаменитые писатели, поэты, драматурги, режиссеры и актеры.

В санаторном отделении соловьевской больницы много раз лежал актер Владимир Басов, который никогда не скрывал информацию о своем лечении. Один раз ремиссия после лечения продолжалась 14 лет. Среди актеров, которые побывали в отделении Аллы Машенджиновой, были Олег Даль и Владимир Высоцкий.

Литературная деятельность
- Лечением Володи занималась только я, - рассказала Алла Вениаминовна, - но, к сожалению, некоторые лица из сотрудников больницы позволяли себе сочинять о Высоцком истории, которых никогда в действительности не было.

В 1993 году в одной из газет вышел материал про Владимира Высоцкого.

- Это была статья нашего бывшего аспиранта Михаила Буянова, - вспомнила Алла Машенджинова. - Сейчас он занимается литературной деятельностью. Статья называлась "Когда пало все" и посвящена она была Владимиру Высоцкому. Идея заключалась в том, что надо говорить правду. И вот он решил рассказать, как вел себя во время лечения Высоцкий. Практически все, что он написал, было откровенной ложью, откровенной уткой. Рассказал, как он лечил Володю, хотя не имел к его лечению никакого отношения. Якобы главный врач ему сказал, что райком волнуется за судьбу Высоцкого. А райком в те годы даже не подозревал о существовании Высоцкого, потому что Володя тогда был еще малоизвестным актером.

Аллу Вениаминовну потрясла бестактность врача. Она позвонила в газету, чтобы выразить свое возмущение.

- А мне в ответ предложили написать правду о Володе, - говорит врач. - И я написала, что автор оперирует фактами тридцатилетней давности с необычной легкостью. Это говорит не о его хорошей памяти, а о его богатой фантазии. Газета все это напечатала. Мой муж волновался, что после этого врач, который сочинил историю про Высоцкого, может подать в суд. Но он даже мне не позвонил.

Врач написал свои воспоминания на основе всего лишь нескольких поездок с Высоцким на его спектакли.

- Дело в том, что как-то ко мне в больницу приехал художественный руководитель Театра на Таганке Юрий Любимов и попросил отпускать Володю на спектакли, - вспомнила Алла Вениаминовна. - Я согласилась, но только с сопровождением. За Володей вечером приходила машина, и я попросила аспиранта Мишу сопровождать Высоцкого в театр. Попасть тогда на Таганку было невозможно, и Миша с радостью согласился. Он несколько раз сопровождал Высоцкого до театра и обратно. Только таким образом проходило их общение.

Молодой актер

На этом месте должна была быть фотография
"режимного объекта" СКБ 8 имени Соловьева

Психиатр Алла Машенджинова познакомилась с Владимиром Высоцким в конце осени 1965 года, когда пациент Высоцкий впервые поступил на лечение в "соловьевскую" больницу.

- Я пригласила его к себе в кабинет, - говорит врач. - Он рассказал о себе. Конечно, до конца поверить в то, что он болен, Володя не мог. Ему казалось, что если захотеть, то пить можно бросить самостоятельно. Володя тогда не был знаменитым - обычный молодой актер. По его просьбе я утром приносила ему читать сборники Пастернака и Цветаевой. А ко времени моего ухода домой он мне их возвращал.

Часто навещала Высоцкого его жена Людмила, которая приходила в ПНБ 8 вместе с детьми. Посещали Владимира и его близкие друзья Валерий Золотухин и Вениамин Смехов.

- Напрасно считают, что алкоголизм - это распущенность, - объяснила Алла Вениаминовна. - Алкоголизм - это тяжелое хроническое заболевание, которое можно поставить в один ряд с туберкулезом. Володя всегда спрашивал, почему нас в компании пьют десять человек, а алкоголиками становятся только двое из них? Я объясняла, что в советские времена миллионы людей жили в подвалах, а туберкулезом болели не все из них.

- Значит, у человека есть расположенность к алкоголизму, слабые места?

- Никто не знает, от чего происходят некоторые болезни. Говорят, что Нобелевская премия ждет того, кто откроет, наконец, причины тяжелых психических расстройств. Что касается алкоголя, то у некоторых людей возникает тяжелая психофизическая зависимость от него. Пациент говорит, я пить не буду, причем он абсолютно в это верит, но сам остановиться не может.

Бутылка шампанского
Высоцкий выписался. Его ремиссия продолжалась около двух лет. За это время он несколько раз просто так приезжал к Алле Машенджиновой и приводил своих друзей, которые нуждались в лечении.

Как раз в этот промежуток между обострениями болезни Алла Вениаминовна и Высоцкий случайно встретились на улице.

- Помню, я ловила такси и вдруг вижу - бежит Володя. Под мышкой у него была бутылка шампанского. Высоцкий увидел меня и закричал: "Алла Вениаминовна, это не моя, не моя". Тогда он мне помог поймать такси.

Минимум неделя
Второй раз Высоцкий попал в соловьевскую больницу весной 1968 года. Никаких проблем попасть на лечение именно к Алле Вениаминовне у Высоцкого не возникло.

- Единственным препятствием попасть к нам, было нахождение в состоянии алкогольного опьянения, - рассказала Алла Вениаминовна. - Все-таки у нас санаторное пограничное отделение. Трезвость была условием. Мы принимали больных, которые не пили как минимум неделю, то есть желание вылечиться должно было быть у них вполне осознанным.

Владимир Высоцкий поступал в больницу трезвым, немного подавленным, но с каждым днем лечения его настроение становилось все лучше.

- Высоцкий лежал в общей палате, где кроме него лечились еще 12 человек. Они называли эту палату футбольной командой. Володя был общительным и легко сходился с другими пациентами. Иногда он исполнял свои песни для персонала больницы и для самих больных.

Сорванные спектакли

На съемках фильма "Место встречи изменить нельзя", 1978 год
Фото: Алексей Николаев

После второго пребывания в "соловьевской" больнице ремиссия у Высоцкого была не такой продолжительной. Случалось такое, что Юрий Любимов разыскивал Аллу Вениаминовну и делился с ней горем: "Володя опять начал пить". Вечером в Театре на Таганке должен был состояться спектакль, в котором играл Высоцкий. А его состояние уже днем было тяжелым.

- Я находила медсестру, и за ней приезжал его друг Сева Абдулов, который потом вез ее к Володе, - вспоминает Алла Вениаминовна. - Высоцкого она обкалывала, но все равно мы ничего не могли сделать, и спектакль приходилось заменять. Иногда к Володе приезжала я сама.

По словам Аллы Машенджиновой, в первые дни лечения Высоцкий чувствовал себя неважно.

- Ему не давало покоя чувство стыда перед близкими, перед своими товарищами по цеху, перед Юрием Любимовым, - вспоминает доктор. - Он волновался, что сорвал спектакль, что у него опять неприятности. Это естественно. Ему было стыдно перед детьми, перед женой. После лечения, когда он приходил в себя, это все проходило.

Посмотреть на Влади
Третий и последний раз Высоцкий поступил в больницу в тяжелом состоянии в 1971 году. Тогда его женой уже была Марина Влади.

- Мне тогда на пятиминутке главный врач сказал: "Иди скорей, твой поступил". Я спустилась в приемное отделение и увидела Володю. Как сейчас помню, он был одет в черный тренировочный костюм. Сидел и трясся. Я ходила его лечить в первое отделение, а через неделю перевела в свое - санаторное.

Высоцкий лечился охотно. Он рассказал Алле Вениаминовне, что в его жизни появилась новая женщина.

- Во время лечения Володи в выходной день мне позвонили и сказали, что приехала Марина с одеждой и хочет забрать Высоцкого. Я ответила, чтобы она забирала вещи, а Володя останется. Конечно, забрать Володю мы ей не дали, ему еще надо было лечиться.

По словам Аллы Вениаминовны, только первая жена Высоцкого Людмила была для него близким человеком. Когда они были вместе, ремиссии у Высоцкого были более продолжительные, и он не выглядел подавленным. А при Марине Влади ремиссии стали значительно короче.

- Я помню, когда он выписывался, - рассказала Алла Вениаминовна, - документы ему оформляла сестра. Он ей говорит: "Женя, а ты хочешь посмотреть на Марину Влади? Она там внизу стоит". А Женя ему ответила, что, мол, если она хочет посмотреть на меня, пусть сама поднимется.

В детской неврологии
После третьего пребывания Высоцкого в больнице Алла Вениаминовна не виделась с ним почти год.

- Один раз мы встретились в театре, - вспомнила доктор. - Он мне сказал, что по-прежнему меня любит. Но это был уже другой Володя. Тогда он снова начал пить. И его запои становились все продолжительнее.

Однако Марина Влади предпочла больше не пользоваться услугами врачей "соловьевской" больницы. Мотивировала она это тем, что там в палатах находится по 13 человек. А для Володи, который в то время уже стал знаменитым, это неприемлемое условие.

Тогда у Высоцкого стали возникать боли в области сердца, было даже кровотечение, по поводу которого его отвезли в научно-исследовательский институт имени Склифосовского. В то время оправиться от болезни ему помогали знакомые Марины Влади, которые работали в скорой помощи. По словам Аллы Вениаминовны, они приезжали домой к Высоцкому, вкалывали ему болеутоляющие лекарства и выводили из алкогольного опьянения. Действовали по той же методике, как и в объявлениях, которые печатают теперь, с главным условием - анонимно и быстро. А вскоре Высоцкий снова начинал пить.

- Я всегда говорила, что изба красна не углами, а пирогами, - говорил Алла Вениаминовна. - У Марины для Володи нашелся другой врач, довольно известный детский невропатолог, сейчас его уже нет в живых. Он дружил с людьми из околоактерской среды - в частности, с Андреем Вознесенским. У него в отделении детской неврологии и лежал Володя в отдельной палате. Но это была всего лишь борьба с последствиями запоя, но не с его причинами.

По мнению Аллы Вениаминовны, Марина не была той опорой, которой как раз не хватало Володе. - Я думаю, что будь Марина Влади - Мариной Поляковой, проживавшей в России, а не в Париже, она не была бы для Володи такой привлекательной, - призналась Алла Вениаминовна. - Это мое личное мнение. Он увлекся Мариной Влади, которую увидел после фильма "Колдунья". Сын у Марины Влади был наркоман и к тому же пил, она сама мне об этом рассказывала. Поэтому когда Володя уехал в Париж, я поняла, что ничего хорошего из этого не получится. Может, конечно, я не права. Но то, что я видела и слышала от Володи, позволяет мне делать такие выводы.

Работа в райкоме
Вспомнила Алла Вениаминовна и звонок матери Владимира Высоцкого, который состоялся, когда актер впервые попал в больницу.

- Если бы она проявила хотя бы сотую долю того внимания, с которым участвовала в посмертном признании имени Высоцкого, для Володиного выздоровления это было бы жизненно важно, - рассказала врач. - Она была жестким человеком. Как Володя мне тогда сказал: "Да не звоните вы ей, она все равно ко мне не придет". Обычно меня осаждали родители других больных, чтобы рассказать историю болезни своих детей.

Мать Владимира Высоцкого на звонок врача ответила строго: "Нечего мне звонить, он взрослый". Больше Алла Вениаминовна ей не звонила. Общественная работа, которой мать Владимира Высоцкого занималась в райкоме, не давала ей возможности навестить сына в больнице.

- Ранняя смерть Высоцкого - это следствие алкогольной зависимости?

- Несомненно, - говорит Алла Вениаминовна. - Все внутренние органы были под угрозой от употребления алкоголя. Если бы Володя не пил, он прожил бы гораздо дольше. Никаких серьезных хронических болезней у Владимира Высоцкого не было.

Надежда Королева

написано 27-03-2008 13:22            

Находящееся ниже интервью с Николаем Лукьяновичем очень интересно и рассказывает об истории становления театра,Поэта в нём на фоне той эпохи...

-------------------------------
Это сегодня директор театра - коммерсант. А при советской власти он решал и творческие, и административные вопросы, служил связующим звеном между властью и художником и был одновременно между ними как между молотом и наковальней. Николай ДУПАК работал директором Театра на Таганке в 1963-1977 и 1978-1990 годах. Согласно легенде, честный коммунист Дупак был приставлен к вольнодумцу Любимову, но это, мягко говоря, не совсем так. В год 40-летия "Таганки" и в канун годовщины смерти Владимира Высоцкого бывший директор театра впервые согласился поведать прессе о делах давно минувших дней.

- Вы помните, как Высоцкий пришел на "Таганку"?

- Конечно. Можно сказать, я в его зачислении в труппу сыграл решающую роль... Вот Любимов выпустил книгу, которую назвал "Я", а я сейчас пишу воспоминания, которые хочу озаглавить "Мы". Расскажу в ней немало историй о "Таганке", которые до сих пор еще никому не известны. После прихода в театр Любимова с выпускниками его курса и дипломным спектаклем "Добрый человек из Сезуана" мы начали постепенно освежать труппу. Оставили кое-кого из "стариков", в частности, Ронинсона, игравшего в театре с середины 40-х, и каждый год принимали по два молодых актера, устраивая просмотры. Тая Додина, актриса "долюбимовского" набора, которая училась с Высоцким в Школе-студии МХАТ, в первый год существования Таганки часто ко мне подходила и канючила: "Ну возьмите Володю. Он актер замечательный, просто жизнь у человека не складывается. Поругался с главрежем в Театре Пушкина, потом ушел из Театра миниатюр+" "Ладно, - говорю, - пусть придет покажется". Высоцкий показал отрывок из горьковского рассказа "Челкаш"... Мягко говоря, очень средненько. Но с собой принес гитару. И когда Юрий Петрович спросил, зачем ему инструмент, Володя спел пару песен, а на вопрос Любимова: "Чьи слова?" - ответил: "Мои!"

- Любимов утверждает, будто именно те песни решили судьбу Высоцкого, что он сразу понял, с кем имеет дело...

- На последующем обсуждении Любимов жестко высказался: "Парень талантливый, но зачем брать еще одного алкаша - у нас своих хватает!" Я возразил: "Давайте возьмем его на договор на три месяца! Что мы теряем?" И Высоцкий начал с маленького эпизода в "Добром человеке из Сезуана", а когда Любимов поставил второй спектакль, "Героя нашего времени", Володя там сыграл штабс-капитана, который, помните, подзуживает к дуэли Грушницкого: "Не бойся, все вздор на свете!.. Натура - дура, судьба - индейка, а жизнь - копейка!" В этой ролишке Володя раскрылся, после чего Любимов его ввел в "Доброго человека..." на главную роль Летчика, которую он играл в очередь с Губенко. Так что изначально, так уж выходит, он обязан своей театральной судьбой Додиной, во вторую очередь мне и уж затем Любимову...

- До прихода Любимова вы были актером театра драмы и комедии на Таганке. А когда стали там директором, как-то влияли на репертуарную политику, на распределение ролей?

- Нет, это была прерогатива Любимова... Но один раз Высоцкий подошел ко мне и говорил: "Николай Лукьянович, я Гамлета хочу сыграть. Нельзя у нас поставить?". Юрий Петрович в то время в очередной раз пробивал "Живого" по повести Можаева "Из жизни Федора Кузькина" - свой самый любимый, потому что самый многострадальный спектакль. Ведь он его смог поставить уже после возвращения из эмиграции, и это было главным условием возвращения. И тогда, в 69-м, он ни о чем другом слышать не хотел. Меня же партийное начальство, курирующее театры, убеждало, что для начала нужно поставить что-нибудь из классики. Любимов предложил "Хроники" Шекспира, но тут они отказались, опасаясь политического подтекста. Прошло еще какое-то время, а потом на одном из заседании репертуарной комиссии нам официально заявили, что "Таганке" разрешается поставить любую пьесу Шекспира, кроме никому не известных "Хроник". И я сказал, что мы готовы поставить "Гамлета". Возражений не было. Выходим с заседания реперткома, а Любимов мне: "Какого черта мы с этим "Гамлетом" вылезли?! Кто играть-то его будет?". Я отвечаю: "Как кто - Высоцкий!". А он: "Ну, какой из Володи принц Гамлет... Вы представляете, что это за роль?". Я в ответ: "Юрий Петрович, давайте объявим конкурс. Кто на ваш взгляд у нас Гамлета сыграть может?". - "Ну, Филатов может... или Золотухин+". И конкурс действительно был объявлен. Любимов занимался с Филатовым, второй режиссер Глаголин с Золотухиным, а я - с Высоцким. Через месяц состоялся показ. И Высоцкий "вынес" всех.

- Кажется, Высоцкий вам за это в какой-то из песен спасибо сказал?

- Нет, все было совсем иначе. В "Гамлете", кому посчастливилось его видеть, был удивительный занавес, придуманный художником Давидом Боровским, - огромный, сплетенный из грубой пряжи, который мог двигаться во всех направлениях. Чтобы им управлять, потребовалась очень сложная и очень тяжелая конструкция над сценой. Любимов хотел, чтобы она была из стали, но я настоял, чтобы ее сделали из более легкого алюминия. На одной из репетиций конструкция обрушилась. Чудом никто из артистов не пострадал. Занавес вместе со всей его машинерией свалился на гроб, в котором выносили Офелию. К счастью, гроб этот был пустой. ЧП вошло в историю театра. И Володя, когда отмечалось 60-летие Любимова, сочинил песню, где рефреном повторялись слова: "Спасибо, что живой!", а один из куплетов звучал так:

"Быть иль не быть?" мы зря не помарали.
Конечно - быть, но только начеку.
Вы помните, конструкции упали?
Но живы все, спасибо Дупаку...

- Вскоре после этого, в 77-м, вам пришлось уйти из театра. С чем это было связано?

- Конфликт у меня с Любимовым произошел. Из-за Высоцкого, кстати.

- Не расскажете о нем?

- А зачем? Дело ведь прошлое...

- Но кто же тогда расскажет?

- Ладно... Высоцкий как-то ко мне подходит, мнется: "Николай Лукьянович, - говорит, - я Марине в комиссионке кулон присмотрел. Дорогой. А в театре, ты же знаешь, мне всего сто восемьдесят рублей в месяц платят. В общем, я договорился, дам несколько концертов для золотоискателей в Магадане. Кулон мне пока отложили. Отпусти, Христа ради". Володя страшно комплексовал из-за того, насколько он по сравнению с Мариной при всей своей популярности нищий. Потому он так много и концертов давал, чтобы не жить на ее счет... Отпустил я его в Магадан. И тут скандал: Любимов пригласил великого Жана Вилара на Высоцкого, а вместо него другой артист играет! "Как вы могли Высоцкого отпустить без моего согласия!..." А я не мог его не отпустить. Знаете, ведь и познакомились-то Володя с Мариной после спектакля "Жизнь Галилея" в моем кабинете, а не в знаменитом Любимовском. И Марина жизнь Володе на двенадцать лет продлила. Я-то знаю, как хорошие жены на супругов влияют. Вы не представляете, какое влияние на Юрия Любимова оказывала Людмила Васильевна Целиковская! Причем не по-бабьи, властно и назойливо, влияла, а по-женски спокойно. Вы не представляете, как тогда это театру помогало...

- Помогали многие - и Константин Симонов, и Петр Капица, и молодые работники ЦК КПСС. Но скандалы сопутствовали театру на каждом шагу. И главной "головной болью" и для Любимова, и для вас был Высоцкий.

- Один случай расскажу. В Москве шел XXIII съезд партии, и делегаты решили посмотреть на Высоцкого, о котором уже вся страна шумела. Представьте ситуацию. В зале шестьсот делегатов съезда партии, со всей страны, а мне за пятнадцать минут до начала спектакля сообщают, что Володя не в форме. Иду в гримуборную, Высоцкий никакой. Спрашиваю: "Играть сможешь?". - "Галилея - нет". А необходимо заметить, что "Жизнь Галилея" начиналась с того, что главный герой стоит на голове и ведет философский спор со своим оппонентом. Я ему: "А что делегатам партсъезда сказать посоветуешь?". - "Ну, скажи, что я голос потерял". - "Соберись,- говорю, - выходи со мной на сцену. Я буду делегатам объяснять, что вот Высоцкий, но, к сожалению, он охрип, а ты только кивай. Только не упади в оркестровую яму". Мы вышли, сыграли этот спектакль. А через неделю в выходной день сыграли для делегатов отмененного "Галилея". Мне в тот день у себя в кабинете после спектакля пришлось "накрыть поляну" для членов Политбюро. Посидели, поговорили, выпили, я покаялся, поведал им, что на самом деле было. Высоцкий в тот вечер играл замечательно, решили шум не поднимать...

- А вам Высоцкий как директору чем-то помогал?

- А как же! Когда строилось новое здание театра, основная несущая балка, которую привезли два крана, не подошла по размерам. Это же трагедия была. Я попросил помочь Володю, который мог уже тогда, в конце 70-х, обратиться к кому угодно с чем угодно, и он поехал со мной на завод в город Видное. Дал там концерт. После встречи выходим - и видим огромный плакат: "Заказу театра на Таганке - зеленую улицу". И действительно быстро нам ту балку сделали. Другой случай. Новое здание "Таганки" сложено из уникального кирпича. Мы на гастролях в Швеции. Прием в зале ратуши. Рядом стройка. Валяются кирпичи. Я один подобрал, красивый кирпич был, взял его поиграть. Играл им, играл... и приехал этот кирпич со мной в Москву. В столице его и так крутят и эдак, а понять, из каких компонентов он сделан, никто не может. Поехали мы с Высоцким на Загорский кирпичный завод. Спел он там. И сразу после концерта в лаборатории этот кирпич для нас проанализировали: какой песок, какая глина, при какой температуре обжигался+ И вынесли вердикт - глину надо из Эстонии везти. Восемнадцать вагонов. Высоцкий выступает в Министерстве путей сообщений - нам дают вагоны! И завод в Эстонии делает для "Таганки" кирпичи один в один с тем шведским... Поверьте, я могу еще два десятка подобных историй рассказать о том, как Высоцкий в буквальном смысле по кирпичику новое здание театра строил. Жаль, сыграть на новой сцене ему не довелось...

- Люди, по молодости не видевшие Высоцкого на сцене, бьются в догадках: почему от легендарных спектаклей "Таганки" остались куцые телеотрывки? Что, ЦК запрещало?

- Какое там ЦК! Телевидение к нам постоянно обращалось, умоляя сделать видеоверсии лучших спектаклей. Но Любимов запрещал. Категорически. На репетицию "Гамлета" я под свою ответственность провел двоих пареньков из ВГИКа с любительской видеокамерой. Второкурсников. Любимов увидел камеру, сморщился, но не выгнал: "Ну, студенты-практиканты, пусть поснимают+". Эти кадры и остались. Да еще болгары на гастролях сняли несколько сцен из "Гамлета"... В общем, горького и печального в истории "Таганки", пожалуй, было не меньше, чем радостного. Лавров и роз нам очень мало досталось. У меня одних выговоров по партийной части было двадцать семь...

Справка

Заслуженный артист России Николай ДУПАК родился 5 октября 1921 г. Учился в Ростовском училище при Театре Завадского, окончил Оперно-драматическую студию в Москве. С третьего курса ушел на фронт. Сражался в 6-м гвардейском корпусе, был трижды ранен. Первые шаги на послевоенной сцене - в Театре им. Станиславского, где он служил актером и режиссером. Затем Дупак работал директором Театра на Таганке и - в течение года - Театра на Малой Бронной. Снялся в кинофильмах "Сорок первый", "Будни уголовного розыска", "Стрелы Робин Гуда", "Трясина", "Ярослав Мудрый", "Баллада о доблестном рыцаре Айвенго"и др.

написано 27-03-2008 13:24            

- Приходилось работать с актерами, имеющими репутацию порочных?

- Первое, что приходит мне в голову при формулировке "порочный", - это все-таки сексуальная сфера: порочность по линии интимных контактов, какая-то грязноватость, непорядочность... Но в контексте профессии меня значительно задевает другое, хотя я считаю, что талантливому человеку надо прощать некоторые прегрешения. Вот Юрий Петрович Любимов нашел в себе силы прощать появление Высоцкого в нетрезвом виде на спектакле. Я был свидетелем, когда Любимов потребовал дать Высоцкому нашатырь, отправил его в холодный душ, а потом выпустил на сцену. В то время я был более экстремистски настроен и на месте Любимова неосмотрительным образом его бы уволил. Сейчас понимаю: как хорошо, что у Юрия Петровича хватило мудрости все-таки сохранить этого уникального человека, хотя пьянство в театре до сих пор расцениваю на уровне уголовного преступления и в "Ленкоме" подобных вещей не терплю.

написано 27-03-2008 14:26            

Делай как считаешь нужным.
У меня тоже неплохо читают...
Ты получил моё письмо???

написано 28-03-2008 12:16            

"Метрополь" и закопёрщики http://vysotsky.enjjoy.ru/node/157261

написано 04-04-2008 19:25            

Спасибо вам, мои корреспонденты
Все те, кому ответить я не смог:
Рабочие, узбеки и студенты
Все, кто писал мне письма, дай вам Бог!

Сержанты,моряки,интеллигенты,
Простите,что не каждому ответ:
Я вам пишу,мои корреспонденты,
Ночами песни,вот уж десять лет.

Он творил для всех,а не только для определённой категории лиц.
Поэтому я прошу вас продолжить публиковать интересные материалы о том человеке,ради кого мы все здесь.
А то что получается? Информации о поэте нет никакой на Куличках, но зато есть бесконечные выяснения,бесконечные пустые доказывания друг другу о том,что Владимир Семёныч имел в виду в такой-то песне и такой-то строчке.:

Теперь я к основному перейду.
Один, стоявший скромно в уголочке,
Спросил: "А что имели вы в виду
В такой-то песне и в такой-то строчке?"

Любителям бесконечых выяснений что же имел в виду Владимир Семёныч он сам и ответил:

Ответ: во мне Эзоп не воскресал,
В кармане фиги нет - не суетитесь, -
А что имел в виду - то написал, -
Вот - вывернул карманы - убедитесь!

А то так дело может дойти до того,что например одна из моих любимых песен у Владимира Высоцкого это "Он не вернулся из боя". Песня выворачивает меня на изнанку своей пронзительной правдой войны,своим щемящим чувством безисходности от потери товарища,своим непониманием как жить дальше без него. Песня прекрасная во всех отношениях. Но я считаю,если я сейчас начну тут спор а что имел автор в словах

Отражается небо в лесу как в воде
И деревья стоят голубые...

И спор этот будет недельки две- он это имел в виду.Нет,он имел в виду совершенно противоположное- то песня только лишь проиграет от бесконечного пустопорожнего перемывания её косточек.

написано 04-04-2008 19:41            

А как же все это происходило. Мы в гостях у аранжировщика Высоцкого - очень живого и вспыльчивого болгарина Константина Казанского, парижанина с 30-летним стажем. Прежде, чем приехать во Францию, Казанский успел побывать звездой болгарской эстрады и даже съездил в Советский Союз с гастролями. Но к 1970-му он потерял доверие властей и путь на радио ему был перекрыт. Константин уезжает в Париж. Здесь он сблизился со знаменитыми русскими цыганами - Володей Поляковым, Алешей Димитриевичем, выступал вместе с ним как гитарист, а много позже написал о них в книге "Cabaret Russe".

Когда во Франции стал появляться Высоцкий, ни у кого не было сомнений, что самый лучший помощник для него - Константин.

- Когда и сколько раз вы записывали Высоцкого?

- Мы записали с ним вместе три пластинки. Первая была двойная , там было больше 20 песен. Это было в 1975 году для фирмы "Chants du monde ". Второй раз - в 1977 году для частных продюсеров, а потом пластинка вышла в "Полидор". Это "Натянутый канат". Самая же первая пластинка, которую мы записали, вышла только после смерти Высоцкого.

- Значит, самая первая из записанных вышла позднее других?

- Значит, история такая. Сначала мы записали то, что хотел Высоцкий. Там было 23-24 песни. И нужно было получить одобрение советской власти на эту пластинку. Одобрение получилось в такой форме: из 24 песен они дозволяли только три: если вы, говорят, хотите выпускать пластинки во Франции, у нас есть в России уже записи Высоцкого, которые мы сделали на самом высоком уровне, так что можете сделать компиляцию. Три песни ваши, остальные берите у нас. А в Советском Союзе были записаны так называемые военные песни - "Сыновья уходят в бой", "Черные бушлаты". И тогда Высоцкий сказал: "О кей, они хотят, чтобы мы делали военную пластинку. Мы сделаем, только будем это записывать здесь, в Париже".

И год спустя, в 1976 году мы записали все эти дозволенные песни. Но записали так, как он хотел - очень маленьким оркестром, пару гитар. Эта военная пластинка вышла в 1977 году.

- Кто из вас кого нашел?

- Он не то, что нашел меня, он просто искал какого-то музыканта, который не обязательно бы был русским, но мог бы говорить по-русски. Который мог бы писать музыку, но лучше, чтобы он не заканчивал консерваторию и не имел менталитета людей, которые заканчивали консерваторию. И все. Просто так получилось, что 3-4 человека, к которым они обратились с Мариной, назвали мое имя. А оказывается, что мы были знакомы, не зная друг друга. Я работал с Димитревичем, и была какая-то частная вечеринка, и там был такой американский художник. Мы спели пару песен и, конечно, там была Марина Влади с каким-то молодым парнем. И Димитревич говорит: "Вот, познакомься: Валентин". Он перепутал - не Владимир, а Валентин. И я с каким-то Валентином говорил 10-15 минут, и все. Я не думал, что это Высоцкий. Я только слышал тогда о Высоцком, мне казалось, что Высоцкий должен был быть более взрослый, более высокого роста и более утомленный, более пьянская морда должна была быть у него. Так вот это было за 2-3 месяца до того, как они меня искали.

- До этого вы слышали его песни?

- Есть очень хороший парень, полу-болгарин, полу-русский, которого зовут Олег Бранц-Поликаров. В 1971 году он принес нам в Париже 100 или 120 песен Высоцкого, о котором мы ничего тогда не знали. Я слушал все эти песни, потому что я тогда еще пел в русских кабаре, чтобы выбрать что-нибудь интересное. Это был уже специальный критерий. Конечно, нам тогда понравилось "Она была в Париже", "Ребята, напишите мне письмо", "Лукоморья больше нет". И с исторической точки зрения, болгары были первые, которые пели Высоцкого в Париже. Мы не все слова понимали, это все было почти по-цыгански.

- Вы можете напеть Высоцкого?

- Нет. Я пою песню, которую он мне подарил потом. Иногда пою "Погоню" - эта песня связана с моим личным воспоминанием о Высоцком. И это почти все.

- А что за песню он вам подарил?

- Эта песня называется "Черт побери". Я ее записал год тому назад, а подарил он мне ее в 1975 году. Эта песня имеет такую историю. Когда они хотели записывать пластинки в Советском Союзе, он написал 8-9 песен, чтобы из пела Марина. В конце концов, она спела 6. И остались там какие -то наброски. И в 1975 году после первой записи, которую мы сделали, он пришел и говорит, что у него есть песня для меня и что мы будем переделывать текст.

- А Высоцкий эту песню не пел?

- Нет. Но эта песня существует на записях. Но всегда ее пел я.

- Как было работать с Высоцким? Что вы об этом помните?

- Это чересчур общий вопрос. Работа шла очень хорошо, потому что оказалось, что у нас были очень сходные человеческие подходы. Профессиональные - это другое дело. И из-за этого получилось, что я записал с ним три разные пластинки в трех разных граммофонных фирмах. Продюсеры менялись, но он всегда просил чтобы аранжировщиком был я. Мне кажется, это потому, что у нас были общие связи с человеческой точки зрения.

- Как вы это понимаете?

- Получилось так, что он в Париже себе создал семью. Когда он был в Париже, его приглашали, конечно, повсюду. Русская интеллигенция. Он просто выбирал куда идти, с кем быть, сколько времени оставаться. И так получилось, что у него были 2-3 дома в Париже, в которые он всегда приходил, знал что может прийти спать, есть, смотреть телевизор, как у себя дома. Это Марина, но она жила за городом. Потом они сняли квартиру, в которой я раньше жил, - это квартира моего дяди. И Миша Шемякин. Потом у нас дома. Потом у Таньки, которая сестра Марины. Он себя чувствовал очень хорошо. В Москве была такая тяжелая атмосфера. Поэтому для него Париж, каким он его себе сам сделал, был отдыхом невероятным. Но мы тогда себе этого не представляли. Поэтому я и говорю, что он себе создал такую семью, в которой он ни перед кем не отчитывался.

- А кто выбирал, какие будут инструменты при аранжировке, как это происходило? И почему он, который всю жизнь пел только под гитару, без других инструментов, согласился на идею оркестра?

- Это выдумал Высоцкий. Он хотел, чтобы так было, он хотел позади фолк. Но это было чересчур на мой вкус. Но это он хотел так. Почему? Надо было его спросить. Поэтому я говорю, что с человеческой точки зрения у нас были сходные моменты, но с профессиональной - нет. Так что это не вкус французских музыкантов, как пишут в России, а это вкус Высоцкого. Я был только портной. Он пришел и сказал: пиджак вот этот будет, шелк такой будет. И что я сделал, так это позади чуть-чуть, чтобы лучше было.

И мы все - Марина, я, Борис Бергман, который тогда помог найти музыкантов, - мы все хотели, чтобы ему казалось, что сделано так, как он хочет. Даже если кто-то из нас думал, а я уже думал тогда, что там чересчур фолк позади. Что некоторые песни можно сделать одной гитарой, или полгитары, или без гитары. Но это у него было в голове. Все было, как он хотел: его 23 песни.

- А как решался вопрос - Высоцкий хочет чтобы было громче, больше инструментов, у вас другое мнение. Был ли он покладистым человеком?

- Мы работали много, и он и я. Никто не кричал: что вы мне наделали! Мы очень хорошо друг друга понимали. Так что когда кто-то из нас настаивал, другой говорил: "Хочешь так - сделаем так". Не было конфликтов. Он хотел играть на гитаре, но чтобы его гитары не было слышно. Оказалось, что это невозможно. Он не мог петь без гитары. Это получилось только на другой пластинке. У него были очень плохие воспоминания об аранжировке, которую сделали в России. То что они профессионалы - это несомненно. Но они ему сказали, что все будет, как полагается. И получилось, что там оркестр играл постоянно, и он не мог даже петь.

Так что в Париже все было сделано, как хотел Высоцкий - выбор музыкантов и так далее. Между прочим, в самом начале он хотел, чтобы часть аранжировок сделал не я, а Клод Пави - другой гитарист. Он замечательный гитарист, сотрудничавший Ив Монтаном во время мирового турне. Пави пошел к нему, вернулся и сказал, что он не может, потому что Володя поет один раз так, другой раз по-другому, потому еще иначе, а потом, когда они записывают, он снова что-нибудь меняет. Слава богу, я работал с Дмитревичем и с Поляковым - они тоже одно говорят, другое делают. Поэтому Клод Пави отказался от этой сумасшедшей работы.

- Как вас правильно назвать? Вы - аранжировщик?

- Да, человек, который ставит то, что музыканты будут делать позади. Но конечно, он должен был сделать copyright для его песен. А ведь он не умел писать музыку. Поэтому нотную запись на его 40 песен сделал я. Ведь он не был членом Cоюза композиторов в Cоветском Cоюзе. Он здесь стал членом Союза французских композиторов.

- Высоцкий говорил на какие-нибудь политические темы?

- Нет. Это у нас было общее. То, что его интересовало, это что-то аполитическое - человек, общество, цивилизация. Он отражал это своими песнями.

- То есть он был общественный, а не политический сатирик?

- Конечно. Я даже скажу - гуманный сатирик. Это не вопрос общества, а вопрос человека прежде общества. Мы с ним в этом совпадаем.

- Остались ли у него какие-то неосуществленные замыслы?

- Там проект был очень точный. Он хотел в принципе сделать 12 пластинок. И чтобы мы меняли каждый раз аранжировки позади. Проект был на 150 песен, которые, как ему казалось, можно было сделать оркестровым вариантом. Оркестровым вариантом - это имеется в виду две гитары. Но это не та гитара, которую привыкли слушать в России. Это трудно понять. Он хотел быть известным не так, а по-иному. И это иное он сделал здесь. Это может не нравиться русской публике. Но он все-таки это сделал так, как хотел.

- Был ли Высоцкий доволен сделанным?

- Это Марина написала в своей книге. Он сидел, как ребенок, и смотрел на свои три обложки и говорит: "Почему здесь, в Париже, это стало возможно, а в России нет"? Ему было жаль.

написано 06-04-2008 12:40            

В москвоской редакции «С добрым утром!» в 60-е годы было шумно и весело. В одной из комнат во всю стену висела таблица с результатами народного голосования. А под таблицей – несколько мешков, набитых письмами радиослушателей – проводился конкурс на «Лучшую песню года».

Приходили и уходили авторы и испольнители, приносили новые песни, надеясь «прозвучать» в одной из ближайших передач... Здесь в ту жизнерадостную пору бывали все: Д. Тухманов, А. Колкер, С. Пожлаков, О. Иванов, В. Дмитриев, Кристалинская и Клемент, Хиль и Кобзон, Пьеха и Пахоменко.

Ведь в те дни передача «С добрым утром!» была центром песенной культуры. Прозвучать в ней считалось делом престижным, равноценным признаню, это давало право работать профессионально... А за прделами редакции звучали свосем иные песни, совсем другого автора.

- Все на редсовет! – Возгласил музыкальный редактор В. Вейс (по совместительству – композитор Савельев), и в возбуждении прошелся по редакционным столам, как школьник на большой перемене. – Будем слушать Высоцкого!

В кабинет главного редактора В. Алёнина тихо, боком вошел Высоцкий, исподлобья, настороженно обвел взглядом большую компанию, и, как бы удивлясь тому, что происходит (а это было его первое официальное посещение редакции), неуверенно высвободил из потертого дермантинового футляра гитару.

- Что спеть? – спросил он, ни к кому не обращаясь и настраивая инструмент.

- Наверное, лучше бы из кинофильма «Вертикаль», это надежней, это может пройти в эфир. - Сказал Главный, человек добрый, но, как и все зависимые от начальства люди, крайне осмотрительный. – А то неизвестно, как посмотрят – «там», - и он выразительно ткнул пальцем в потолок.

Редакции очень не хотелось отстать от времени, и даже быть впереди...

Но, словно черт ладана, страшились «ругательных» писем в свой адрес от слушателей (все поступающие на Радио письма фиксировались независимо от самих редакицй, и были предметом суровых разборов у «самого Главного»).

Высоцкий пел «Скалолазочку», потом «Песню о друге»... А в это время члены редкомиссии, незаметно для певца переглядываясь, беззвучным образом составили «общее мнение»... Похоже, едва пригласив официально непризнанного и опального Высоцкого, редакция тут же испугалась собственной смелости. Но сказать певцу прямо, что он пришёл напрасно, не хватило духа. А, может быть, сотрудникам просто захотелось посмотреть на живого, без грима, Высоцкого, ибо велика была его слава. Подло, конечно, но – понятно.

- Пожалуй, хватит... – сказал Высоцкий, почуяв настрой редсовета.

Наступила долгая неловкая пауза. Тишина. Никто не решался высказаться, вернее, произнести слова, необходимые в этой фальшивой ситуации.

- А нельзя ли убрать басок? – встав во весь свой рост, вкрадчиво спросил Главный, и выбросил так же по-ленински одну руку вперед, а вторую заложил в карман брюк, - понимаете, звучит немного грубовато...

- Нет, нельзя! Это мое, это свойственно мне! – резко ответил Высоцкий.

Снова пауза.

- Но я не слышу здесь музыки! – неумело спасая положение, выпалил второй музыкальный редактор Р. Гуценок (по совместительству – композитор Майоров), вечно состоявший «на подхвате».

- Как?! – воскликнул Высоцкий, растерявшись от неожиданной глупости, - я вам фонограмму из фильма принесу!

- Вы не обижайтесь, но мы не можем взять песни в передачу в таком сыром виде, - совсем уж нелепо резюмировал Главный.

- Не можете, и не надо... – сказал Высоцкий, укладывая гитару в футляр. – Я к вам не просился, вы сами меня пригласили. Прощайте!

И ушел.

- Не будем рисковать... подождем. – выдохнул Главный, - Следующий!

В коридоре, в ожидании своей очереди и своей участи, переминалась с ноги на ногу худосочная, никому не известная и ничем не приметная девочка – Алла Пугачева....

написано 07-04-2008 22:46            

Вопрос:- Я знаю, что у Вас особое отношение к Высоцкому, как к духовному наставнику...

Ответ:- О том, что умер Высоцкий, я услышал по западному радио в четыре утра. Мы с приятелями сидели, выпивали, потом я пошел в свой гостиничный номер, включил "вражеский голос" и... Мы эту ночь, естественно, не спали: набрали водки и поминали Семеныча.

В 1977-1978 годах "Шестеро молодых" работали в одних программах с Высоцким, аккомпанировали ему в нескольких номерах, после чего он пел еще и под гитару. Были переаншлаги во Дворцах спорта, окруженных конной милицией, а давали мы по шесть-семь концертов в месяц. Я работал в этих программах звукорежиссером.

В:- Ваше общение с Высоцким ограничивалось только сценой?

О:- Мы как-то выпили с ним по двадцать грамм, и все наладилось. У меня за пультом стояло по пятнадцать-двадцать последовательно включенных магнитофонов - коллекционеры записывали каждый концерт. Я, конечно, попросил разрешения: "Владимир Семенович, можно?" Он улыбнулся: "А что там?!" Я честно объяснил, что с каждого магнитофона дают по бутылке коньяка. Высоцкий сказал: "Я тоже люблю. Буду в доле!" Многие меломаны записывали каждый его концерт, ловили каждой слово Владимира Семеновича. Я ему исправно приносил "долю", и он пил коньяк с чаем. Наливал полстакана крепкого чая (просто чифира!) плюс полстакана коньяка, выпивал таким образом после двенадцати ночи пару бутылок, но был трезвый. Совершенно трезвый - удивительно!

Прошли годы, и я провел вечер, посвященный 60-летию Высоцкого, - в Москве, в переполненном 15-тысячном комплексе "Олимпийский", когда десятки музыкантов пели песни Владимира Семеновича. Все записи кавер-версий были сделаны на моей студии бесплатно, затем был выпущен двойной СD, концерт был показан по ТВ.

- Однако не обошлось без скандалов. В частности, некоторые известные музыканты посчитали нужным откреститься от этого проекта, назвав его "чисто попсовым"...

- Непонятно повели себя рокеры. Я сам в душе рокер, мне нравится, когда люди больше музыканты, чем коммерсанты, однако после концерта памяти Высоцкого у меня создалось впечатление, что наши рокеры прогнили намного больше, чем попсовики, и вообще идеалам рока служат крайне мало.

написано 07-04-2008 23:40            

http://vysotsky.ucoz.ru/publ/13-1-0-74

...Был ли Высоцкий мыслительно-интуитивным экстравертом? В кульминационных моментах Высоцкий неукоснительно выполнял закон рациональных: когда ответственность высока – не импровизировать. Из одного интервью. "Вопрос: – Импровизируете ли Вы на съёмочной площадке? Высоцкий: – Нет, я никогда не импровизировал. Кинематограф – это искусство точное". Глубокая почти парадоксальная логика стихов Высоцкого свойственна только мыслительному типу. Метафоричность, соединенная с глубокой мыслью, выступает, как проявление необузданной фантазии, которая в значительной мере отличает интуитивный тип, сильное воображение и глубокие предчувствия также неизбежный удел сильной интуиции. Теперь обратимся к Юнгу и его представлению об экстравертном интуитивном типе: “Интуитивный никогда не находится там, где бывают общепризнанные действительные ценности, но всегда там, где имеются возможности. У него тонкое чутьё к зарождающемуся и сулящему будущее. Он никогда не находится в устойчивых, давно установившихся и хорошо обоснованных отношениях общепризнанной, но ограниченной ценности. Так как он всегда находится в поисках новых возможностей, то он грозит задохнуться в устойчивых отношениях. Он воспринимает новые объекты и пути с большой интенсивностью и иногда с необычайным энтузиазмом, для того чтобы без жалости и, по-видимому, без воспоминаний хладнокровно отбросить их, как только установлен их объём и более не предполагается их дальнейшее развитие. Пока существует возможность, интуитивный связан с ней силой судьбы. Кажется, вся его жизнь расцветает в новом положении... Ни разум, ни эмоции не могут удержать или оттолкнуть его от новой возможности, даже когда она при известных обстоятельствах противоречит его прежним убеждениям”. В этом описании много общего с творческой жизнью Высоцкого. Высоцкий сильно отличался от других советских поэтов исключительной оригинальностью и непохожестью своих стихов-песен: сам сочинял и стихи, и музыку, пел необычно, сам аккомпанировал. Эту новую возможность он увидел сам. Сам почувствовал её необыкновенное воздействие на слушателей. Но главное в том, что своим чутьём поэта Высоцкий сумел отразить эпоху того времени – быт и жизнь самых различных слоёв народа.

В одном из своих интервью он сказал: “На Западе эти песни называются “песнями протеста”. Мне переводили много этих песен, и я увидел, что это вовсе не походит на то, что делаю я или Булат Окуджава. Мне совершенно непонятно, почему такого типа песни – это песни протеста. Знаете, поднимаемые в них проблемы в общем мелкие. Они направлены против конкретных проблем. Мне кажется, что наши песни – авторские – более абстрактны. Даже если это касается военных песен, например, моих. Всё-таки это не песни ретроспекции, а песни-ассоциации”...