написано 23-11-2008 12:50            

И только в 1969 году появились холодильники ЗИЛ с таким же общим объемом в 240 куб дм, но с отдельной низкотемпературной камерой (морозильником), в 30 куб дм и магнитными усилителями для более плотного закрывания двери..

написано 30-11-2008 12:06            

"Увы, в Толнахе ни я, ни мои ближайшие родственики никогда не были.
Но на концерте Высоцкого я был в Кривом Рогу, и в Кременчуге он останавливался в соседнем доме.
Что касается выступления в цирке города Кривого Рога много сказать не могу: мне тогда было всего девять лет.
Что же касается Кременчуга, так вот с этих слов: «Есть и четвёртая, очень важная версия:…….» - абсолютная правда http://v-vysotsky.narod.ru/statji/2007/Vysotsky_v_Kremenchuge/text.html
Я и сейчас живу в соседнем доме от показанного на фотке. Кстати, в этом доме живет и брат М. Козенко. А с племянником М. Козенко я учился в одном классе. И когда он в детстве рассказывал, что к ним в дом заходил Высоцкий, весь класс ржал над ним. Через много лет я узнал, что это была чистая правда.
Вот в общем-то и все, что я могу рассказать"

написано 15-12-2008 22:29            

9 июня - повторно рассматривался вопрос о приеме Владимира Высоцкого в члены СК. И опять осечка!"Вопрос о приеме в члены Союза актера театра на Таганке В.С.Высоцкого отложить на один год в связи с имевшими место фактами его недисциплинированности".
Но дело скорее всего было в другом: по Москве вовсю гуляли слухи, что Высоцкий уже заполучил французское гражданство...
-Коллекция "изменников Родины" - выходцев из рядов СК СССР пополнилась еще одним экземпляром. Теперь смазал пятки актер И.С.Шария... Пришлось исключать...

написано 16-12-2008 23:05            

4.10.62г. - Совет министров СССР принял постановление "О частичном изменении прописки граждан в г.Москве". Документец имел прямое отношение и к нашим киношным делам - он практически запрещал прописку в Москве иногородних. Однокурсник Тарковского Шукшин все еще маялся без штампа московской милиции в паспорте, тайком ночуя в общаге ВГИКа...

написано 16-12-2008 23:49            

1.12.62г. - скандал во время посещения Н.С.Хрущевым выставки МОСХа в Манеже. Последствия аукнулись даже в кино.
Вот как запомнились эти события Андрею Смирнову:
"...Хрущев посетил Манеж. Буквально на следующий день на Мосфильме мгновенно закрыли целую пачку картин. Утром мы узнали, что закрыто 7 картин, к вечеру их насчитывалось уже 12. Удар был страшнейший, неожиданный. Но - я прекрасно помню этот день, мы сидели и трепались в коридоре Мосфильма, получая все новые и новые "похоронные" вести - никакой внутренней растерянности, смуты, непонятности происходящего не было. Все нам было кристально ясно: и то, что Эрнст Неизвестный - это художник, а Серов - негодяй; и то, что Хрущев ведет себя, как идиот; и то, что все эти сукины дети - Ильичев, Серов и компания - специально затащили генсека в Манеж, соответствующим образом все подготовив. Т.е. если даже серьезные люди в 49-м, когда сокрушали космополитов, еще как-то недоумевали и терялись в поисках какой-то логики, то тут чистое подонство и идиотизм лежали перед нами, как на ладошке. Ощущение причастности к истине, понимание, где есть правда, были абсолютными. И не было страшно. Как, впрочем, и не было ощущения, что все это надолго. Хрущева никто не воспринимал всерьез. .....

Валерий Фомин

написано 19-12-2008 12:32            

"Марина Влади - Л.Брежневу
28 февраля 1981 года
Дорогой товарищ, дорогой Леонид Ильич!
Хочу принести Вам самую глубокую благодарность, за то с каким участием, Вы
отнеслись к моей просьбе - оставить дорогую нам всем квартиру Владимира
Высоцкого его матери. Особенно за то, как быстро желаемое претворяется в
жизнь.
Я счастлива, что уже в этом году будет издан поэтический сборник Владимира
Высоцкого, и за его мне тоже хочется поблагодарить Вас. Мне особенно приятно
писать Вам в дни работы ХХУ1 съезда Коммунистической партии Советского
Союза.
Примите мою искреннюю признательность, желаю Вам всего самого доброго.
С глубоким уважением
Марина Влади - член Коммунистической партии Франции, президент Общества
Франция - СССР.

написано 19-12-2008 14:36         

Я был на концерте В.Высоцкого, по моему, весной 1967г. Он был в ЛЭТИ, где я тогда учился.
Актовый зал был забит преподавателями и комсомольцами. Имея на руках один входной билет,мы
нарисовали ещё десяток и с ними прорвались в зал,
где потом плотной толпой стояли в проходах. Другие
мои однокашники, менее изобретательные, просто - на входе устроив кучу-малу - прорывались, на что Высоцкий
со сцены посоветовал или пустить всех, или навести порядок, потому что шум мешал начать концерт.
Он спел много разных своих бестселлеров и напоследок,
сказав, что зто новая песня, что он поёт её впервые,
исполнил песню о раненом дельфине.
Потом нам, все кто не попал на концерт, страшно завидовали, а я вспоминаю это событие, как один из самых светлых моментов моей студенческой юности.
Его приезд в Питер был связан с гастролями "Театра на
Таганке", на спектакли которого попасть было просто невозможно. Наверняка Высоцкий давал концерты и в других местах, но я тогда ничего об этом не знал.
Вот такая история.
ВВП

написано 19-12-2008 16:25            

Я сам - ленинградец. Сейчас живу и работаю в Москве. В 1979-ом году приехал на школьные каникулы в Москву. Это было зимой. По комсомольской райкомовской брони мне и товарищу достались два билета в театр на Таганку. Причем сразу на два спектакля. Первого спектакля не помню. Как не помню играл ли в нем Высоцкий. Зато второй, почти ночной спектакль, "В поисках жанра", помню хорошо. Особенно песню на стихи Андрея Вознесенского. Зал был наэлектризован. А в конце спектакля благодарные зрители долго аплодировали. Вернувшись домой я еще много лет рассказывал друзьям об этом спектакле. В том числе и ВВП
ДАМ

Вот такой вот рассказ. Инициалы расшифрую Ларисе.

написано 19-12-2008 18:26            

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ В ЦК КПСС

У этой почти сорокалетней давности беседы с Владимиром Высоцким в Центральном Комитете КПСС была предыстория, без которой не обойтись. Попытаюсь изложить ее в самом кратчайшем виде.
…Июнь 1968 года. Высоцкий приходит в себя после случившегося с ним «срыва» в одной из московских больниц. К этому времени он уже знаменитость – и как исполнитель своих песен, и как ведущий актер Театра на Таганке. Его мощный, с неповторимой хрипотцой голос звучит по всей стране, будоража народ, особенно молодой, необычной смысловой новизной, тематическими поворотами, ритмическими переходами, берущей за душу манерой исполнения. Он, говоря пастернаковскими строками, «выходит на подмостки» весь нараспашку – веселый и серьезный, озорной и печальный, насмешливый и ироничный, но всегда неравнодушный. Оголенный нерв – это не метафора, а состояние его души. Он, Высоцкий, абсолютно не вписывается в рамки бытовавшего тогда эстрадного искусства, кстати, не такого уж бесталанного, крикливо-бездумного, какое мы имеем сегодня. Среди тогдашних эстрадных светил, опекаемых официальными властями, были у него еще те конкуренты – известные, талантливые, любимые!
Но Высоцкий идет своим путем, подобно немногим коллегам, и это далеко не всем нравится, особенно идеологам нарождающегося «застоя» и их «подручным» из СМИ. С их подачи начинается травля знаменитости, растянувшаяся на целое десятилетие, если не больше.
…В тот июньский день в больничную палату артиста приносят свежий номер «Советской России» со статьей «О чем поет Высоцкий». По всему видно, что она заказная. Авторы не московские, а из Саратова – Г.Мушта, преподаватель консультпункта института культуры, и А.Бондарюк, собкор газеты.
В зачине статьи авторы вскользь признают, что с эстрады Высоцкий поет песни, не вызывающие у них сомнений. Но это не более чем виньетка: оказывается, «барды» из Москвы «быстрее вируса» распространяют «эпидемию блатных и пошлых песен». Высоцкий – не исключение, именно он преподносит под видом искусства обывательщину, пошлость и безнравственность. Он «поет от имени и во имя алкоголиков, штрафников, преступников, людей порочных и неполноценных. Это распоясавшиеся хулиганы, похваляющиеся своей безнаказанностью». Итоговый вывод: артист запел «с чужого голоса».
Чиновникам всех уровней не надо иметь особого «верхнего слуха», чтобы сообразить: сигнал, посланный третьей по рангу общеполитической газетой страны, услышан и принят «к руководству и исполнению». Тотчас же его подхватила и развила тогдашняя «Комсомолка»; к «делу» начали приобщаться и некоторые провинциальные издания.
Перед Высоцким закрылись двери дворцов культуры, клубов, концертных залов и площадок; появились ограничения в его кинодеятельности, хотя только что вышедшие фильмы «Вертикаль» и «Служили два товарища» не оставляли сомнений: в кинематографе появился новый и настоящий талант. Словом, обложили со всех сторон.
Вот в такой ситуации Высоцкий, знающий, как все подлинные художники, себе цену, гордый и самолюбивый, вынужден был обратиться с письмом в Центральный Комитет КПСС. Он хорошо понимал, что только на самом верху могут, если, разумеется, захотят, разобраться объективно в сложившейся вокруг его песенного творчества ситуации. Как потом выяснилось, особых иллюзий он не питал.
Письмом Высоцкого и было поручено заняться автору этих строк, в то время ответственному работнику Отдела пропаганды ЦК КПСС. Высказанные впоследствии утверждения, что с Высоцким встречался другой Яковлев – тогда первый зам.зав. Отделом пропаганды и будущий член Политбюро, секретарь ЦК (у нас его тогда называли «А.Н.»), как раз относятся к числу домыслов. Один из писавших даже придумал монолог А.Н. с окающим акцентом и назидательными тирадами, с которыми тот якобы обратился к Высоцкому.
Но чего не было, того не было. Все происходило иначе.
…Ближе к полудню легкий, но решительный стук в дверь. Я иду навстречу попавшему в беду именитому посетителю. Судя по внешним признакам, особого психологического напряжения этот невысокий, худощавого телосложения молодой человек в модной темно-серой куртке вроде бы не испытывает: как будто он только и делал, что ходил в ЦК. Но мы-то знаем, что приглашаемые сюда люди переполнены эмоциями, иногда тщательно запрятанными вглубь. Уж такая Инстанция – выше некуда!
Здороваемся. У него крепкое, сильное рукопожатие.
- Оказывается, есть не только королевская, но и актерская точность, - говорю я.
- А как же? – отвечает Высоцкий, не отводя открытого и выразительного взгляда светло-серых глаз.
- И получается?
- В основном – да. Но бывают, честно говоря, и сбои.
Мы проходим к моему столу, он усаживается. Двое моих коллег по кабинету с нескрываемым любопытством рассматривают посетителя. Один из них вскоре будет редактором «Правды» по отделу литературы и искусства и какое-то время спустя, опубликует в той газете свою рецензию «Театр черной магии на Таганке», в которой не оставит камня на камне от любимовского спектакля «Мастер и Маргарита»… Этот «социальный заказ» запомнится надолго своими драматическими продолжениями.
А мы приступаем к беседе по существу письма. Поскольку я его хорошо проштудировал, прошу Высоцкого говорить то, что он считает для себя важным и нужным.
С первых же фраз становится ясно, что мой собеседник очень серьезно подготовился к разговору – открытому, доверительному. Еще одна приятная неожиданность: оказывается, он полемист, и при том неплохой; у него четкая, аргументированная позиция по поводу содержания статьи, широта и глубина взгляда на предмет обсуждения – песню, безупречная логика суждений. Превосходная культура речи.
Трудно передать полностью содержание разговора, ведь он продолжался целый час. Поэтому восстанавливаю по старым записям лишь некоторые, на мой взгляд, наиболее важные моменты.
- Между тем, о чем поет Высоцкий на самом деле, и тем, что он намерен сказать здесь, расхождений нет, - начинает мой собеседник. И продолжает:
- Я достаточно зрелый человек, с детских лет находился в нравственно здоровой, скажу больше – патриотически настроенной среде военных людей. Эта закалка, полученная «с младых ногтей», определяет доминанту и градус моего творчества, будь то театр, эстрада или кинематограф. Мой основной песенный репертуар посвящен святым для меня ценностям – дружбе, товариществу, честности и порядочности, верности долгу, переходящей, если так складываются обстоятельства, в самоотверженность, подвиг…
Если Вы знаете хорошо мой песенный репертуар, то именно такого характера человеческие поступки интересуют меня в первую очередь.
Разумеется, мне есть что сказать и спеть «за», но есть и «против». Так вот, я категорически не приемлю малодушия и трусости, неискренности в отношениях между людьми и тем более – предательства. Ну и, конечно же, пошлости во всех ее разновидностях.
На все это я имею право как гражданин, ценящий свою страну и свой народ.
- Как Вы думаете, - спрашиваю я, - почему авторы «Советской России» атакуют Вас не по этой главной линии Вашего творчества – тут Вы на самом деле безупречны, а как «певца» обывательщины, выразителя антиобщественных взглядов?
- Вы заметили, что тенденциозность их оценок проглядывается буквально в каждой строке? Могу предположить, что они выполняли чей-то заказ. И сделали это, как бывает обычно в таких случаях, неуклюже, топорно.
- Может, их не устраивает, смущает Ваша песенная эстетика?
Высоцкий задумывается буквально на несколько секунд, а затем говорит, взвешивая каждое слово:
- Насчет эстетики скажу вот что: они же цепляются за отдельные слова, фразы и совсем не замечают целого! Моего отношения к самым разным людским проявлениям – от высоких до низких. В моих песнях есть и восхищение, и сострадание, и нежность, но есть и осуждение, презрение, отвращение к тупости, эгоистической расчетливости. Есть и вера, и отчаяние. Я хочу понять, почему человек может быть сильным духом, а почему дает «слабину».
- Коли об этом зашла речь, скажу, как на духу, и о своих промахах, ошибках. Ведь я начинал работать в песне совсем молодым, еще в школе-студии МХАТа.
Мои первые песни рождались в узком кругу друзей. Они рождались из интереса к повседневной жизни моего окружения – соседей, «мальчишек с нашего двора», сверстников, людей, как принято говорить, не состоявшихся. Этим песням были присущи камерность, озорство, острая, порой язвительная шутка. Местами их исполнения были капустники, вечеринки, застолья. Словом, я самоутверждался, в том числе и с помощью куража, эпатажа, дворового жаргона. «Грехи молодости?». Возможно. Но не столько они сколь желание выразить отношение к противоречиям жизни. К тому же я любил музыку, учился играть на фортепиано. Гитара стала потом для меня на все последующие годы не просто главным инструментом, а частью меня самого. Да и с музыкальным слухом у меня, кажется, все в порядке.
- А как же Вы нашли свой, только Вам присущий ритм исполнения, за который Вам тоже досталось?
- Скажу – не поверите! Моя давняя любовь – Маяковский с его бесподобными стихами, их грубоватой нежностью и в то же время открытой митинговостью. Ведь не случайно же он сам себя называл «горланом». Следуя ему, не люблю петь вполголоса, вполсилы. А между тем городской романс, с которого я, собственно, начинал, мешал переходить на силу голосовых связок. Не отказываясь от него целиком, я, как умел и мог, соединял несоединимое. В итоге и получился Высоцкий.
Но вот что я никак не мог предположить, так это выхода моих песен за стены студенческого общежития, квартир, тех самых веселых и озорных студенческих капустников. «Песни для своих» запела вся страна! Значит, было, есть в них что-то такое, что привлекает людей! Поскольку на дворе была «магнитофонная эра», а качество магнитофонных лент оставляло желать лучшего, то получилось то, что получилось. К тому же ходит много подделок «под Высоцкого». И получается так, что за все это в ответе я один!
- Но, пытаюсь возразить я, авторы «Советской России» говорят о каких-то злонамеренных «москвичах», прежде чем сосредоточатся на Вашей персоне?
- Знаете, о чем я думаю? О поразительной неосведомленности этих и им подобных авторов в существе дела. Во-первых, из пяти стихотворных цитат, приведенных в письме, только одна – моя. Остальные написаны А.Галичем, Ю.Кукиным и другими. Получается, ударили не только меня, поскольку цитаты вырваны из контекстов, они не отражают смысла текстов в целом этих талантливых авторов.
Во-вторых, они плохо понимают ту самую песенную эстетику, которой мы уже касались. У них все просто: коли я пытаюсь показать, к примеру, далеко не лучших представителей современного общества и использую для этого то юмор, то иронию, то сарказм, мое «вхождение в роли» они идентифицируют со мной самим. Что можно придумать глупее?!
По всему вижу, что та самая «особинка» Высоцкого, идущая от высокой меры самоуважения, внутренней собранности, природного обаяния и благоприобретенного артистизма, вовлекает меня в это необычное по накалу энергетическое поле. К тому же собеседник демонстрирует не только глубокий ум, завидную образованность, но и находчивость, дар полемиста. Время от времени я попадаю в затруднительное положение, хотя знаний и опыта мне тоже не занимать. Особенно это случается, когда речь заходит о театральных и музыкальных делах. Высоцкий тут в седле, да еще каком!
Беседа идет к концу. Надо «выруливать» на конструктив, помочь Высоцкому как можно полнее реабилитировать себя, свое доброе имя. Это можно сделать. Спрашиваю, что он думает о качестве современной песни.
- Я полагаю, - отвечает он, - именно в низком ее качестве и «зарыта собака». Признаемся, можно назвать не так уж много песен последних лет, которые поет весь народ, принимает как свои.
Вот была война. Великая Отечественная. И были песни, отвечающие ее всенародному характеру, патриотическому порыву. Вспомним хотя бы «Священную войну», «Соловьи», «Синий платочек» и другие. А какой напор лирической песенной стихии! Тут и «Катюша», и «Одинокая гармонь», и «На закате ходит парень» - какие слова, какие мелодии! Я думаю, настоящая массовая песня задыхается от мелкотемья, примитивности текстов, невыразительности мелодий.
Только один пример: кстати, и поэт, сочинивший текст, весьма одаренный, и композитор «из первого ряда», а исполнительница – песенная богиня. Но слова!

Мне бы взять да побежать за поворот,
Мне бы взять да побежать за поворот,
Мне бы взять да побежать за поворот…

Ну, что ей там, за поворотом, делать?
И еще, быть может, самое главное. Песня – это всегда драма. А это значит, что она почти всегда должна содержать пусть маленькое, пусть еле заметное зернышко конфликта. Людей всегда что-то волнует, беспокоит, они испытывают дискомфорт, когда их жизненная практика расходится с представлениями об идеале. Разве не так? Они в основной своей массе, как индивидуальности, не приемлют мерзостей жизни, равнодушия и тупости, я бы даже сказал – бескрылости собственного существования. Людям надо помогать становиться людьми. С большой буквы. В том числе – хорошей песней.
Поскольку наша беседа приближается к финалу и надо определиться с решением, прошу Владимира Семеновича:
А Вы могли бы выступить в центральной печати с проблемной статьей или публицистическими заметками по поводу состояния современной советской песни? Думаю, это был бы самый подходящий случай не просто реабилитировать Ваше доброе имя, но и поделиться с читателями и коллегами по «песенному цеху» Вашими весьма интересными соображениями. Что касается нас, то мы поможем найти для Вас вполне достойное издание. Разумеется, о «Советской России» речь не идет.
Дело в том, что накануне встречи с Высоцким я позвонил главному редактору «Советской России» В.П.Московскому и попросил его найти возможность исправить допущенную оплошность. Василий Петрович – видный в прошлом идеолог, партийный деятель и дипломат был очень прост, демократичен в общении, слыл в нашей среде большим хлебосолом; но что касается убеждений, являл собой консерватора до мозга костей.
- Дорогуша, то, о чем Вы просите, я сделать никак не могу. Я же не унтер-офицерская гоголевская вдова, которая сама себя высекла.
Но у меня на этот случай (почти по М.Жванецкому) кое-что было. Главный редактор «Комсомолки» Б.Д.Панкин дал согласие дезавуировать «антивысоцкое» выступление Р.Лынева с помощью самого Высоцкого.
Мы расстались с Владимиром Семеновичем, довольные друг другом и итогом встречи. Прощаясь, я сказал, что уверен: он напишет еще много хороших и нужных песен и принесет ими большую пользу своей стране. Эти слова Владимир Высоцкий процитирует потом в своем письме, адресованном руководству Министерства культуры СССР, и опубликованном годы спустя в журнале «Знамя» (1990, июль, с.228).
Так случилось, и тут уже была определенная вина самого Высоцкого, что он, попав в очередной житейский «штопор», не смог написать в «Комсомолку» обещанной статьи. А меня вскоре после этой встречи перевели в журнал «Журналист».
Больше мы с Владимиром Семеновичем не встречались.
Высоцкий, безусловно, фигура в отечественной и мировой культуре трагическая и символическая. Своим творчеством он создавал своеобразную энциклопедию народной жизни, используя для этого бардовскую песню, театральную сцену и кинематографическую площадку, не забывая при всем этом расширять круг общения, устанавливать добрые отношения со множеством людей. Он мучительно долго пробивался к читающей публике как большой, состоявшийся, талантливый поэт, но эта слава пришла к нему уже посмертно.

Б.ЯКОВЛЕВ, публицист, литературный критик

Журнал "Журналистика и медиарынок" №1-2008

написано 20-12-2008 01:45            

А товарищ Яковлев случайно не вспомнил на каком этаже был его кабинет на Старой площади..?? И по каким соображениям "ответственный" сотрудник оказался с двумя другими сотрудниками в одном кабинете.? Даже инструктора в отделах сидели по одному.

Вы сами-то хоть раз были на какой-нибудь беседе в ЦК (неважно в каком отделе), или у вас близкие друзья может быть там работали..??

написано 20-12-2008 10:51            

Александр Карпов, 59 лет (работал в ЦСУ в 1967-1974 годах)
"Да, я был на концерте.
Концерт был в начали 70 -х , у меня даже была запись,но в 90-х, когда катушечные магнитафоны не использавались и записи валялись, выбрасил, о чем сейчас жалею.
В этой записи он говорит, о каких-то щелчках в микрофоне и это ему мешает откровено петь. И помню песню со словами: "...и ещё этот тип из второго батальона."
У нас кто-то работал из его знакомых и он организововал концерт.

Елена Кистанова, 55 лет (работала в ЦСУ в 1970-1975 годах).
"Да, я была на концерте. Он еще был с артистом который пел романсы Дениса Давыдова."

написано 02-01-2009 23:39            

Год 63-й.
4 января – в ЦДК прошло обсуждение фильмов по сценариям Василия Аксенова «Мой младший брат», «Коллеги», «Когда разводят мосты». Книги Аксенова и фильмы, снятые по ним, стали тогда мишенью партийно-комсомольской критики.

7 января – в стенах Смольного партийные начальники организовали торжественную головомойку кинематографистам Ленинграда, посвященную итогам встречи руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства 17 декабря 1962г. Позднее такой ритуал «вправления мозгов» состоялся и в других городах, где компактно проживал и трудился кинематографический люд.

10 января – польские документалисты показали в ЦДК программу своих «ревизионистских» фильмов.

18 января – Пырьев накатал довольно резкое письмо министру культуры Фурцевой в связи с тем, что в Минкульте, в ведении какового все еще находилась несчастная киномуза, удостоили второй категорией фильм «Коллеги» по модной тогда одноименной повести Василия Аксенова.
«На наш взгляд, - писал лидер нашего союза, - это решение несправедливо. Фильм «Коллеги» сделан на высоком идейно-художественном уровне, значителен по своей теме, как известно, очень хорошо принят зрителями и общественностью. В печати об этой картине помещены самые лестные отзывы.
…………………………………………………………………………………………………….»
Пырьев счел необходимым заступиться за «Коллег», хотя творческие пристрастия лидера союза, как известно, лежали совсем в другой области…

20 февраля – идеологическая комиссия ЦК КПСС подготовила свое черное досье на оттепельное кино. Весть о готовившемся решении ЦК распустить Союз кинематографистов уже вовсю обсуждалась на московских кухнях…

написано 03-01-2009 12:28            

7-8 марта – очередная встреча руководителей партии и правительства с творческой интеллигенцией.
……………………………………………………………………………………………………...
На трибуну поднимались Ромм, затем Пырьев. Они говорили, как важен кинематографический Союз для развития кино. Но Хрущев слушал выступающих невнимательно, как говорится, вполуха…
Но вот на трибуну поднялся Григорий Чухрай.Он сразу заговорил о войне, в которой участвовал, о последствиях «культа личности», а потом сделал резкий поворот – перешел к кино. Хрущев явно заинтересовался его яркой, темпераментной речью…
Заканчивая свое выступление, Чухрай сказал о том, что необходимо сохранять Союз кинематографистов, что он нужен, от него зависит качество фильмов.
Зал зааплодировал, Хрущев заулыбался и тоже стал аплодировать. Председательствующий объявил перерыв. К Хрущеву, вышедшему из Президиума в зал, сразу подошли Пырьев, Ромм, Чухрай, Караганов и автор этих строк (Баскаков В.Ф.)
-Ну, как будет с нашим Союзом, Никита Сергеевич? – спросил Пырьев.
Хрущев повернулся к шедшему сзади Суслову и сказал:
-Надо, наверное, отменить постановление…
Вот так, с присущей ему импульсивностью Хрущев принял решение о роспуске союза кинематографистов и с такой же легкостью отменил это решение.